Алекс Мома. КОСМОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ В ИССЛЕДОВАНИИ ГНОСТИЦИЗМА I-IV ВЕКОВ
Гностицизм - это эллинизм, склонившийся перед Христом…
Он склонился перед Иисусом Христом как Спасителем мира, он принес этой религии в дар все сокровища своей культуры и мудрости, он поставил условием признание Церковью их значимости. А. Гарнак. “Сущность христианства”.
ПРЕДИСЛОВИЕ
АКТУАЛЬНОСТЬ ДАННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Христианский гностицизм (в научном обиходе часто - просто гностицизм, от греческого “гнозис”, знание) первых двух-трех веков нашей эры является вот уже почти полтора столетия наиболее популярным среди гуманитарно ориентированных исследователей течением неканонического христианства1, равно как и весьма частым объектом исследований историков христианской религии, особенно в тех случаях, когда они исследуют всевозможные “ереси” последней. Такой научный интерес тесно связан, во-первых, с мировоззренческим дуализмом гностиков, почти полностью отсутствующим в прочих религиозно-философских системах и практически в неизменном виде унаследованным только прямыми “потомками” гностиков - манихеями. Именно такой дуализм ближе всего, на наш взгляд, подошел к философской разгадке тайны, будоражащей умы всего мыслящего человечества на протяжении всей истории его существования - тайны происхождения и укоренения зла в нашем мире.
Кроме того, очень важным фактором в таком интересе является примерно тогда же (век-полтора назад) возникшая в среде свободомыслящих людей потребность в эзотерическом знании, обусловленная разочарованием как в поздне-просвещенческом и позитивистском (а позже - в марксистском и ницшеанском) атеизме, так и в привычных церковных догматах, пожалуй, больше оставляющих за скобками, нежели объясняющих. Гностицизм и есть, на наш взгляд, наиболее эзотеричное (а значит, и больше объясняющее) из всех раннехристианских течений, и сделала его таковым именно его космология, почти отсутствовавшая в “обычном” христианстве.
В самом деле, этические воззрения и нормы гностиков в их разных школах почти не отличались как друг от друга, так и от отличавшейся повышенной строгостью этики именно эзотерических верований или ветвей в прочих религиях, и их этику можно охарактеризовать очень кратко: это - этика добродетельного аскетизма2, о которой и так уже известно более чем достаточно и на которую практически не влияли разногласия в космологических построениях, не имевших в то время соперников среди других религиозно-философских систем (Ближнего Востока как минимум) по части своей грандиозности и увлекательности.
Конечно, следует помнить о том, что всякая религиозная (в отличие от научной) космология - не более чем шифр. Хотя бы частично раскрыть его, чтобы понять, что на самом деле имели в виду авторы того или иного трактата, говоря о каждом конкретном космологическом процессе или категории, можно лишь опираясь на космологические тексты других очень развитых систем - в частности, на систему Веданты в Индии.3 Но для такого рода анализа наших текстов потребовался бы объемистый многотомный труд, почти непосильный одному исследователю.
Поэтому сейчас наша задача скромнее; ее мы обозначим чуть ниже.
Мы часто пишем здесь об этих космологиях во множественном числе. Почему? Одной из целей данной работы будет как раз показать, - второй раз после Ю. Николаева (см. Лит., 16) максимально подробно и впервые с опорой на все годные для этой цели оригинальные тексты - что единой гностической космологии, строго говоря, никогда не существовало, но были лишь некоторые общие воззрения и наименования, объединявшие разные космологии.4
Теперь о текстах. Вплоть до издания в Европе в прошлом веке переводов на европейские языки таких древних гностических кодексов, как Аскевианский, Брюсианский и Берлинский папирус5, а также открытия в ХХ веке наших Кодексов Наг Хаммади (ряду текстов которой и посвящена данная работа), все сведения о гностиках, включая цитировавшиеся ими фрагменты трудов последних, ученые и просто интересующиеся могли почерпнуть исключительно из трудов т.н. ересиологов и отцов раннехристианской церкви: Иринея Лионского, Ипполита, Евсевия, Епифания, Филастрия, Тертуллиана, Иеронима, а также Псевдо-Тертуллиана, Псевдо-Иеронима, отчасти Иоанна Дамаскина и др. Опирались и на не столь яростно враждебные по отношению к гностикам Строматы Климента Александрийского. С открытием же подлинников гностических текстов именно проблемы исследований и сопоставлений космогоний в различных трактатах6 существенно упростились в том смысле, что здесь стало куда больше обоснованных утверждений, чем очень туманных гипотез относительно правоты или неправоты того или иного ересиолога7.