Из Отца эманируют две другие Сущности - Сын и Церковь. В этой своей части трактат снова отличается от прочих валентинианских источников, описывающих намного более развернутые Первые Эманации, в которых Плерома, или “Полнота Божественного” обычно состоит из Огдоады, или Восьми Сизигий (Андрогинных Пар) Божественных Сущностей, подобно тому, как впоследствии составляются Декада и Додекада. Но вместо этого Трехчастный Трактат постулирует Изначальную Троицу, что лишний раз подтверждает большую близость к “обычному” христианству именно валентиниан и их священных текстов. Кстати, и Сын, и Церковь являются вечными и не сотворенными когда-либо, как и сам Отец. Как мы помним, то же самое справедливо и для христианской Троицы, тогда как минимум шесть “последних” сущностей плероматической Огдоады в других гностических текстах являются результатами эманирования.
Ряд элементов традиционной валентинианской тео-космологической “картинки”, в значительно большей степени по-христиански антропоморфной, нежели картина, рисуемая текстами прочих школ, можно найти и в описании Трехчастным Трактатом компонент, или Эонов, третьего элемента Троицы, Церкви: “… можно сказать, что Церковь состоит из множества людей, существовавших прежде Эонов, которые называли, в некотором смысле, Эонами Эонов”. В традиционном христианстве, как мы знаем, существует схожая терминология: есть Церковь Земная и Церковь Небесная. Интересно, что в заведомо не валентинианских трактатах такой Эон, как Церковь, не упоминается нигде. Хотя некие смутные аналоги его, конечно, просматриваются: это, например, Семя Сифа в Апокрифе Иоанна, хотя иерархически оно и находится “ниже” (см. нашу карту Плеромы в Прим. к вводной главе нашей работы).
Интересно, что в главе “Сын и Церковь” также всё же угадываются смутные контуры традиционной Огдоады гностической Плеромы: “Он (Сын) наслаждается собою вместе с Отцом своим, и наделяет сам себя Славою, и Честью, и Любовью”. То есть, вероятно, получается уже шесть Сущностей вместо трех.4 Кроме того, в главке говорится, что Отец “открыл Великую Силу, и он сочетал с нею Великое Изобилие…”, причем не для того, чтобы создать Церковь5, но явно для помощи Троице в эманировании последующих Эонов. Вот уже и Восемь Сущностей, спрятанных здесь, вероятно, за аксиологическими, а не космологическими категориями.
Более того, из следующей главы (“Эманации Эонов”) становится ясно, что сама Церковь неоднородна, ибо члены ее пребывают в довольно разноплановых Качествах и Порядках (Чинах); впрочем, как и в Первой главе Первой Книги Pistis Sophia, о них почти ничего не говорится. Зато текст трактата в целом характеризуется повышенным пафосом и эмоциональными всплесками, в отличие от более “сухих” и содержательных Апокрифа Иоанна, Зостриана и др. Интересно, в частности, то, что наш текст в каждой следующей главе снова и снова возвращается к образу Отца, каждый раз характеризуя Его всё более возвышенными эпитетами, преимущественно апофатическими (Непорожденный, Безымянный, Неименуемый, Немыслимый, Невидимый, Непостижимый, Бесконечный и т.п.). Упоминаются также Мысль Отца (или Сокрытая Глубина) и целый ряд ее функций и качеств, необходимых ей в дальнейших эманациях, а применительно к Сыну - его Блаженство, Милость, Вечные Порождения, Порядки (Чины) Слова (т.е. Логоса, или Христа, или Сына) и Умственные (Ноэтические) Отпрыски, Шаблон Сына, а также подвластные ему Всеобщности (видимо, они - то же самое, что и “Всё” Pistis Sophia, Зостриана и Парафраза Шема). Возвращаясь к Сыну, текст в этой главе наделяет его девятнадцатью возвышенными качествами (Форма Бесформенного и т.п.), а также одним очень специфично христианским качеством (вспомним: “Ибо не от себя пришел я, но чтобы свидетельствовать об Отце): “Он привнес Отца во Всеобщности”.
Далее (гл. “Жизнь Эонов”) текст многократно подчеркивает, словно сторонясь абстрактной метафизики не-валентинианских гностических евангелий, что Эоны живы не столько законами и качествами своих эманаций, сколько Отцом, впрочем, не породившим их, но лишь создавшим предпосылки для их возникновения и гармоничного бытия:
“Все Эоны суть Имя, то есть все Качества и Силы Отца - ведь Он существует во множестве Имен - смешаны и гармоничны друг другу… Эманация Всеобщностей, существующих из-за Того, Кто Сущий, не произошла из-за (их) разделенности друг с другом, как нечто исходит от того, кто породил их. Пожалуй, их (Всеобщностей) порождение подобно процессу возрастания, как возрастает Отец для тех, кого он любит, чтобы изошедшие из Него также могли бы стать Им”.
Мы уже привыкли, что практически во всех гностических текстах Эоны описываются как некие пространственно-временные континуумы,6 при упоминании которых возможно множество ассоциаций7, населенные определенными разумными существами8 и имеющие лишь косвенное отношение к нам - отсюда, думается, и достаточно резкое разграничение космологических и этических кусков многих текстов. Однако в данном тексте с целью характеристики Эона Истины - уже не апофатической, что важно отметить - особый акцент делается на “нашем” Эоне, т.е. затрагивается временной контекст “эонологии” (не уникальный случай для нашей Коллекции). Это очень красивое место в тексте вполне достойно нашего полного цитирования: