Далее идет множество эпитетов, посвященных Сыну и его Эманациям, прямо таковыми, впрочем, нигде не названным, т.е. Спасителю и его различным Проекциям, в т.ч. воплощенной.
Здесь интересен один пассаж, выдержанный в абсолютно христианском ключе: “… нет иного крещения, отдельного от него (Спасителя) одного, являющегося искуплением в Боге, Отце, Сыне и Святом Духе, когда исповедание творится верою в те Имена, которые суть одно Имя Евангелия, когда пришли они к вере в сказанное им, а именно в то, что они существуют. Это - достижение невидимым образом в вере, без сомнений (в) Отце, Сыне и Святом Духе”. Брачный Чертог, многократно встречающийся как обетование новозаветных Евангелий, есть и здесь, где ему вместе с тем дается и гностическое имя Сиге (Безмолвие), несущее в себе вечный, божественный Свет.
В финальной части последней, 16-й главы48, и являющейся своего рода постскриптумом как к предыдущей главе, так и к Трехчастному Трактату в целом), автор текста приступает к схематическому изложению весьма живописной эсхатологической картины.
Интересно, что текст делает четкие различия между встречающимися здесь “Избранными” Нового Завета (“Много званных, да мало избранных”) и “Призванными“49, обитавшими в Правой Части и эманированных непосредственно Логосом, но не его же падшими Эманациями.
Точнее, эти Призванные Сущности изошли в свое время из Мысли Логоса и Возвышенного, т.е. из Плеромы Логоса. Совершенно очевидно уже в силу последнего обстоятельства, что шансов на скорую реинтеграцию в Плерому больше у последних. Что же касается “Избранных”, то их шансы не безусловны: “Не только эманировавшие из Логоса50, только о которых мы и говорили, что они должны были делать доброе дело, но также и те, кого они выделили в Согласии с Добрыми Расположениями51, будут участвовать в Покое согласно Изобилию Милости. (Но) также и выделенные из страстной Жажды Власти получат награду за (их) добрые дела52. А именно: действовавшие и бывшие предрасположенными к Добру53, если они умышленно жаждут и желают избегать тщетных, временных устремлений и (если) они блюдут Заповедь Господа Славы вместо почестей преходящих, унаследуют Вечное Царствие”.
Завершается текст гимном “Спасителю, Искупляющему всех, кто прибегает к Наделенному Любовью, посредством своего Святого Духа отныне и вовеки во всех поколениях”.
Следует вообще отметить, что та часть космологии Трактата, где говорится об искуплении, гораздо больше наполнена этическими условиями такого искупления, чем эсхатологической неизбежностью такового, вызванного, главным образом, действиями Спасителя (Христа, Сифа и т.д.) в текстах офитской группы, особенно в Апокрифе Иоанна и Евангелии Египтян.
В завершении этой главы нашего исследования следует отметить, что Трехчастный трактат привнес в свое время (см. тж. Лит., 115, стр. 60) в гностическое миропонимание следующие важные моменты54:
Он постулировал единство Божественного Первопринципа; наш трактат - едва ли не единственный из космологических текстов из Наг Хаммади, где это было сделано достаточно четко и ясно;
Он постулировал трехипостасность Верховного Божества вместо Его многогранности, что, конечно, было специфически валентинианским проявлением;
Именно Логос, а не София, обрисован здесь как элемент, причинивший повреждение первозданной Плероме;
Тот же самый Логос, создав (в общем, удачный) тварный мир после своего искупления, принес Вселенной в целом гораздо больше пользы, чем Демиурги прочих текстов. Такое валентинианское “умаление” негативизма Демиурга видится нам неким сознательным компромиссом валентиниан между традиционным гностицизмом и христианством. Демиург превращается (хотя и не безболезненно) в Творца.
Парафраз Шема (VII,1)1
В основной своей части данный текст является апокалипсисом, детально описывающим первоначальное восхождение провидца Шема к Венцу Творения и его окончательное возвращение на землю. Повествование ведется от лица Дердекеса, Сына Бесконечного Света, выполняющего также функции спасителя мира, и состоит оно из космогонии и антропологии, включая историю спасения от библейского Потопа и его истолкование, разрушение Содома, крещение Спасителя и его восхождение к распятию.