К герметической традиции, т.е. не гностической по преимуществу, мы бы уверенно отнесли Рассуждение об Огдоаде и Эннеаде (VI,6), а также существующий и в более полной латинской версии “Асклепий” - Асклепий 21-29 (VI,8) и Благодарственную Молитву (VI,7). Среди перечисленных герметических текстов, как ни странно, нет ни одного чисто космологического (это странно, т.к. это не соответствует привычным представлениям о содержании таких текстов, сформировавшихся, в частности, благодаря знаменитому Corpus Hermeticum).
Один из наших текстов - Зостриан (VIII,1) - ученые относят к традиции среднего платонизма (см. Лит., 115, стр. 402), хотя налицо в нем и некоторое влияние тогда еще живого и здравствовавшего зороастризма (текст этот заканчивается словами: “Учение Зороастра”)10. Впрочем, таковое влияние испытал на себе и барбелоитский Апокриф Иоанна, где в одном из ключевых мест текста есть ссылка на несохранившуюся “Книгу Зороастра”, откуда слушателю Иисуса, Иоанну, надлежало почерпнуть имена ряда космических пресонажей.
К смешанной, вероятнее всего, гностико-неоплатонической традиции относятся Марсан (X,1), Аллоген (XI,3) и, возможно, Гипсифрона (XI,4) и Мысль Нории (IX,2). Анализируя эти тексты, мы невольно пришли к мысли, что неоплатонизм, как и гностицизм, имел несвойственные основной части его школ периферийные течения11 - в Марсане и Аллогене мы встречаем именно тот космологический дуализм и то великое множество Сущностей, писания о которых так не нравились в гностицизме духовному отцу всех неоплатоников - Плотину.
Есть в наших Кодексах и группа текстов, которую можно назвать просто гностическими христианскими трактатами, т.к. их более подробная идентификация сильно затруднена. В этих текстах элементы космологии очень незначительны, а преобладающей является сотериологическая тематика. Это, прежде всего, достаточно объемный Диалог Спасителя (III,5). В этом тексте Спаситель указывает на некую Тропу, ведущую прочь от Архонтов, правителей падших миров, о нескольких (неясно скольких) Силах Космической Тьмы и о Месте Перехода (очевидно, Оркуса, или Предела прочих текстов). Только упоминаются Высшие и Низшие Эоны, их Труды (или Творения, или опять же Труды прочих текстов), Космическая Женственность, Плерома, а также Огнь, Вода, Благовония и Ветра (автор словно деликатно подводит читателя к космолого-аллегорическому прочтению соответствующих мест из Бытия). Этот чрезвычайно интересный нам текст заслуживает отдельного исследования, впрочем, весьма затрудненного из-за его плохой сохранности.
Далее следует выделить небольшую группу гностико-иудейских текстов, впрочем, не имевших видимой связи ни с гностиками-наасенами, ни с системой Иустина и т.п. Это, как правило, тексты лишь с элементами космологии, преобладают же в них эсхатологические и сотериологические откровения. К данной группе текстов можно отнести, вероятно, Мелхиседек (IX,1), Апокриф Иакова (I,2) и оба Апокалипсиса Иакова (V,3&4). В трех последних текстах космологические элементы сводятся лишь к туманному намеку на то, что “стать полными” означает слиться с Плеромой, что “усеченная Глава Пророчества” относится не только к Иоанну Предтече, но, как и многие иные притчи, к Космосу, что существует типично гностический Великий Свет, к которому и надлежит стремиться (Апокриф Иакова), к почти бессистемному и испещренному лакунами упоминанию Ангелов, Архонтов (в частности, Адонайоса) и Двенадцати Гебдомад, “а не семи, как в (иудейских) Писаниях”, а также Сиге (Безмолвия), Сокрытой Тайны и Великой Множественности, Пред-Сущего (т.е. безличного аспекта Божества), Трех Стражей, (Софии) Ахамот и собственно Софии, “через которую спасение” (Первый Апокалипсис Иакова), к упоминанию неких Миров, Эонов и Плеромы Нерушимости, Вышины, Духа Силы и вновь Архонтов, не называемых поименно (Второй Апокалипсис Иакова).
Есть в нашей Библиотеке и обыкновенные христианские апокрифы, до конца не понятно как и почему попадавшие в гностические собрания текстов и, думается, что не только в наше. (Это, прежде всего, сугубо этические Поучения Силуана (VII,4) и Изречения Секста (XII,1).) Ключ к возможному ответу на этот вопрос дает А.Л. Хосроев (см. Лит., 36), когда пишет о возможных заказчиках и переводчиках текстов: скорее всего, это были вовсе не гностики и даже не сочувствующие им, а обычные христианские монахи (принцип “Знай врага в лицо” в христианской церкви IV века еще, очевидно, господствовал над принципами инквизиторских аутодафе более поздних веков). Интересно, что эти тексты (которые уместнее назвать “апокрифическими евангелиями”) не являются космологическими ни в малейшей степени12. К данной категории текстов из Наг Хаммади относятся все труды, не причисленные нами выше к какой-либо другой категории.