10. и не таит в себе сюрпризов: здесь всё то же троичное гностическое деление человечества и т.п.
11. Впрочем, в случае с каждой Тройной Расой речь идет, скорее всего, об одной (Духовной) Расе, но обладающей тремя незыблемыми качествами - Мужеством, Невинностью и Совершенством. Интересно, что хотя текст явно не является барбелоитским, в нем впервые четко объяснено, почему (Святой) Дух (жен.р.) назван Барбело: “… из-за ее Бытийной Мысли, Тройной Расы… и ее Гнозиса, через который она (Барбело) начала быть, чтобы они (Архонты Эонов) не смогли […] ее вниз, и чтобы она лучше изошла через них и через тех, кто следует за ней”.
12. впрочем, вероятно, здесь идет речь о всё той же человеческой тройственности, но лакуны не раскрыты, поэтому точно сказать мы не можем
13. в современной теософии Е.П. Блаватской, напомним, мы все считаемся представителями Славянской, т.е. Пятой Подрасы Пятой же, арийской, Коренной Расы земного человечества
14. Теперь можно предположить, почему, в частности, в 1-й Книге Pistis Sophia речь идет именно о Пяти Печатях, принадлежащих, как полагали, Пентаде, но никогда не упоминаемой в связи с этими Печатями - потому что Пентада, видимо, здесь не при чем, но поистине важно, что уже проявились, согласно теософам, Пять Коренных Рас. Напомним, что в новозаветном Откровении Иоанна Богослова фигурирует уже не пять, но Семь Печатей; Анни Безант в “Эзотерическом Христианстве” (М., 1991, стр. 36 и далее) полагает, что в Откровении как нигде много намеков на теософские Семь Коренных Рас человеческой стадии эволюции живых существ
15. в Евангелии Египтян и Аллогене - Мужская Невинность
16. эту “неоплатоничекую” позицию уточняет Прим. 10 к Первой главе нашей работы
17. о котором см. Прим. 1 гл. 5 Вводной части нашей работы
18. Так, автор текста отвергает пути прочих своих оппонентов, однако остается неясным, принадлежат ли эти оппоненты к христианам, платоникам, или к какой-либо другой группе. Использование автором трактата литургических формул, крещенских и магических заклинаний показывает, что книга могла быть использована группой гностиков в богослужении или в упражнениях по созерцанию, однако мы не можем отождествить эту группу с кем-либо из тех, кого описывали христианские ересиологи.
19. Кроме того, налицо общность некоторых положений нашего текста и с иудейской апокалиптикой, что мы уже отмечали, проводя параллели с 2 Енох. и с Тайн. Енох..
14. Три Стелы Сифа
1. Экстатические путешествия через Небеса обстоятельно описаны в сифианском гностицизме. Трактаты Зостриан и Аллоген, которые, очевидно, испытали на себе сифианское влияние, записывают эти путешествия провидцев, именами которых и были названы эти тексты. Они же описаны и здесь. Но в тех трактатах обращения провидца к Божественной Триаде лишь мимоходом упомянуты, как, например, при утверждении Зостриана, что он “соединился с ними всеми и восславил Эон Калиптоса и девственную Барбело и Невидимый Дух”, а также что он “стал всесовершенным”, тогда как в Трех Стелах Сифа эти восхваления, или гимнические молитвы, записаны полностью. Таким образом, по жанру наш текст является благодарственным гимном. И если Аллоген может быть истолкован как другое имя Сифа, оба трактата могут служить ретроспекциями восхождений Общинного Первопредка к Божественной Триаде. Далее, тогда как записи Аллогена являются редактурой того, что было открыто провидцу, Три Стелы Сифа сохранили и заклинания провидца как прототип, служащий сифианской Общине Последних Дней в ее литургическом переосмыслении его восхождения. Поскольку гимнические молитвы представлены в этом трактате как молитвы Сифа, многочисленные обращения к Первой Личности в тексте выдают использование этих молитв в богослужебной практике сифианской общины.
2. Божественного Андрогина, в связи с появлением которого можно вспомнить “Пигераадаман” Апокрифа Иоанна и предположить, что именно он берет свое начало у Герадамаса Трех Стел Сифа.
3. см. о нем, в частности, в Евангелии Египтян и Зостриане
4. причем о промежуточных исхождениях ничего не говорится
5. выступавшего в Аллогене в роли Спасителя
6. см. многократное упоминание «Тропы» в Pistis Sophia, являющейся, очевидно, вполне самостоятельной космологической категорией, существующей и вне жестко сотериологического контекста