Инстинктивная любовь — это всегда инстинкт единения, а инстинкт единения является инстинктом физического слияния. Поскольку два обособленных существа не способны быть физически слитыми воедино, то первобытная форма реализации данного импульса представляет собой максимальную физическую близость или, по крайней мере, предполагает физический контакт, для исхода которого группа людей совершает символический акт поцелуя. Если мы попытаемся найти суть этого вида любви через проявление нежности, то ее основной формой является материнская любовь.
Мы отнюдь не случайно в качестве примера привели материнскую любовь, именно она повторно указывает на существенные различия между любовью и инстинктом. Материнская любовь к собственным детям весьма отличается от простой симпатии к абстрактному ребенку. Это привязанность, это инстинкт. Личная симпатия может обладать множеством вариаций в зависимости от вида и степени проявления. Во многом обезличенная материнская любовь одной матери к ребенку напоминает любовь другой уже к другому ребенку!
Поскольку каждый из инстинктов является в разной степени животным проявлением, то материнская любовь, безусловно, имеет духовную глубину, но отнюдь не обладает духовной высотой и в данном случае может проявляться как у людей, так и у животных. По причине этой духовной ограниченности сразу же становится логичным, почему мать не видит в собственном ребенке никакой иной эмоциональной ценности, кроме как принадлежности к ней самой. Как мать она не будет более строга к «блудному сыну», даже если будет вынуждена осудить его поведение, чего не делает в отношении образцового ребенка. Нет никакой необходимости закрывать глаза на слабые стороны ее детей, однако это никак не затрагивает ее материнские инстинкты. И это не относится в равной степени к отцовской любви, так как отец более придирчив к собственным детям! По этой причине в лексике «материнская любовь» вовсе не идентична «отеческой любви»! Нередко отношения между отцами и дочерьми, которые должны быть отмечены отдельно, относятся к сфере сексуальности, о чем мы еще не говорили. Против интенсивности материнской любви не может также свидетельствовать тот факт, что она достигает своей кульминации в максимальной опеке. Естественное выражение инстинкта находит свое выражение в нежной привязанности, хотя рассматриваемая здесь забота первоначально относится к телу младенца. Забота также присуща отцу, но она не предполагает физического контакта, а ориентирована на заботливое обеспечение. Мы отчетливо видим, какое значение имеет физическая близость в рамках материнской любви, но при этом мы должны подразумевать достаточный уровень инстинктивного сопротивления, которое направлено против отдаления от своего ребенка. Боль расставания двух прощающихся старых друзей, братьев и сестер, супругов кажется ничем на фоне разлучной боли матери. И это отнюдь не потому, что их взаимная любовь слабее, а потому что если она не преобразована продолжительной привычкой совместного проживания, то подразумевает значительно меньшую близость, нежели тела матери и ее ребенка. Не случайно старый китайский -
иероглиф, означающий «любовь», выражен слитыми фигурами женщины и ребенка! Если мы признаем в материнской любви «инстинкт единения как таковой», то мы больше не должны удивляться тому, что постоянно обнаруживаем в материнском инстинкте проявление ласки. Несмотря на то, что язык не создал для обозначения внеполового единения столь же много обобщающих понятий, как это случилось с естественной «материнской любовью», тем не менее, словосочетание «нежная любовь» указывает на нежность как важнейший аспект, позволяющий перейти к любви как единению. Мы также можем обнаружить множество схожих инстинктивных импульсов в мире детства (условный аналог материнства). Детская любовь к животным очень сильно отличается от любви к животным, которую проявляют взрослые. Эта любовь сродни ласке и нежности, направленным на любимое животное.
В случае с «нежной любовью», в которой мы должны учитывать ее инстинктивную природу, мы также должны сказать о вынужденной нежности, которая проходит хотя и в разной степени, но через всю человеческую жизнь. Она в большей степени присуща женщинам, нежели мужчинам. Именно у женщин она достигает своего апогея и может приобретать самые различные формы, распространяясь на разные вещи. Она может быть спроецирована на меха, на бархат, на боа из птичьих перьев, на мягкую траву, на пуфик и кушетку, на скульптурную пластику, на вспаханную землю. Одним словом, на любые мягкие или упругие предметы, которые вызывают укоренившееся желание прикоснуться к ним. К проявлению этого же инстинкта можно отнести принятие теплых ванн, что в древности было возведено в ранг настоящей страсти. Как уже показывалось в случае с ребенком, он увлекается определенными видами животных (такими как кошки), что предопределено их мягкой шерстью и объемной формой объекта в целом, что в свою очередь можно отграничить от рассудительной любви к некоторым животным, о которой мы также упоминали ранее. И, наконец, нет никакого сомнения в том, что стихийная любовь к Родине, которая в случае оставления оной приобретает форму угрожающей жизни «тоски по Родине» (по крайней мере, в среде первобытных народов) подпитывается инстинктами, которые можно удовлетворить лишь через близость к дому и к родному краю. Впервые об этом поведал Ливингстон, который сообщил о пограничных жителях реки Луалаба, что нередко скоротечно умирали по причине «разбитого сердца» после того, как надолго уходили из дома. В данном случае, равно как и со многими иными «первобытными народами», распространение нежности на растения и деревья, равно как на орудия труда или инструменты являлось чем-то само собой разумеющимся. В древней Германии деревьям желали «доброго утра», а также торжественно возвещали о смерти хозяина. Некоторые из африканских племен будили свои лодки барабанным боем и пели им колыбельные, когда укладывали спать после предпринятой поездки. В связи с вышесказанным нам становится понятно, как человек, сильно страдающий от тоски по Родине, может внезапно пойти на поправку, когда получает небольшой «кусочек» дома. Например, это может быть испеченная дома буханка хлеба (конечно, в данном случае речь идет не о ее пищевой ценности). В новом свете перед нами предстает символьное содержание мифа об Антее, который утрачивал свою силу, когда лишался физического соприкосновения с Землей! Таким образом, начав с материнского тепла, мы перешли к Земле, сразу же ощущая тесную связь «нежной любви» и «сердечной любви». Мы сразу же хотим обратить внимание на спекулятивную психологию, которая стремится вывести нежность, близость, чувство материнства, короче говоря, все то, что мы обозначаем как «инстинкт единения как таковой», от сексуального импульса, так как образованная прослойка обладает совершенно туманным пониманием сути Эроса.