Если ранее нам требовалось специальное разъяснение, чтобы сделать очевидным взаимоотношение любви и интимных инстинктов, сейчас мы будет исходить от противного, а потому дадим комментарии, чтобы доказать, что любовь означает нечто иное, нежели просто половое влечение. Как если бы мы оказались по другую сторону вещей! Это позволило бы нам избавиться от необходимости видеть в сексуальном влечении корень всех вещей. Но при этом надо отметить, что «любовь» нередко все-таки подразумевает сексуальное желание, а потому могут «любить» для успокоения своих половых инстинктов.
Поскольку термин «сексуальный инстинкт» в узком значении используется для обозначения полового акта, то необходимо обозначать различные виды соития, а также различные виды сексуальной активности (которые по отношению к привычному могут обозначаться как извращенные). В более привычной терминологии эта сфера может включать в себя гомосексуализм (любовь мужчины к мужчине), педофилию (любовь к детям), лесбийскую любовь, зоофилию (любовь к животным), стремление к самоудовлетворению. Кроме этого, сюда же можно отнести любовь к причинению боли (садизм) и любовь к получению боли (мазохизм). Кроме этого, можно отдельно обозначать любовь к демонстрированию, подразумевая под этим всевозможные разновидности и оттенки эксгибиционизма. Кроме этого, может проявляться пристрастие к отдельным частям тела, выделениям и предметам из повседневной жизни, для чего используется весьма размытое понятие «фетишизм».
При последующем анализе Эроса мы покажем, почему точка зрения, подразумевающая под этим секс разнополых партнеров, является недостаточной. С другой стороны, как мы уже отмечали, сексуальное влечение может быть акцентированным через чувство голода или «пищевые инстинкты». А потому было бы принципиально неверно и преднамеренно ошибочно сводить Эрос только лишь к «инстинкту размножения». Опять же, хотя размножение и является одним из возможных следствий сексуальной активности, но это отнюдь не является целью приобретения сексуального опыта, равно как не является целью интимного возбуждения. Собственно Эрос недоступен животным, а лишь только людям. Следовательно, к размножению по репродуктивным причинам ведет вовсе не животное, кроющееся в человеке, у которого есть только половые инстинкты. К этому ведет его дух, который может всего лишь сопровождать инстинктивный порыв мыслью о продолжении рода, равно как желаниями, с этим связанными. Конечно, в некоторых случаях эти желания могу принимать инстинктивную форму. Но тогда они не похожи на сексуальный инстинкт, который может рассматриваться всего лишь как средство, и даже не инстинкт как таковой, а «интерес», направленная воля, мотивы разного свойства. Например, мужчина иногда ставит свои сексуальные инстинкты на службу интересам племени и его сохранения, теперь это будет «инстинкт размножения». С другой стороны, если женщина хочет детей, а возможно, даже несколько, то она регулярно подчиняет свое сексуальное влечение инстинкту материнской заботы, и это будет уже ее вариант «инстинкта размножения». И он не имеет ни малейшего сходства с желаниями мужчины и его аналогичным образом обозначаемыми инстинктами! На этом примере мы наглядно демонстрируем нелепость утверждений тех, кто путает между собой природные инстинкты и человеческие интересы, что приправляется фантазиями об итогах их мнимого воздействия.
Мы уже подчеркивали некоторые моменты, когда анализировали склонности. Это может быть применимо в случае с инстинктивно увлеченными, когда их высокая степень увлечения может именоваться «страстью», а низменное влечение к предмету желания — «одержимостью» или «зависимостью». Мы еще не проводили детальный анализ причин, но можем указать, что страстная любовь имеет три проявления: глубокую склонность, горячий порыв и исключительность выбора, что совершенно неведомо животным и первобытным людям. Когда хочется подчеркнуть силу импульса, то говорят о пламенном желании и эструсе: «горячая любовь», «пылкая любовь» (в данном случае слово «жар» является синонимом «глубины»). Если же предмет инстинктивных желаний является низменным, тогда выбирается слово «зависимость». Например, «любовь к [азартным] играм» может очень быстро превратиться в «азарт игры», а затем в «игровую зависимость». «Любовь к вину» может трансформироваться в «алкоголизм», «любовь к еде» — в «обжорство», а также может возникнуть «зависимость от опиума» и т. д. Поскольку изначально слово «зависимость» подразумевало болезнь, то зависимость любого психологического свойства пребывает в теснейшем соседстве с «порочностью», а это в свою очередь делает очевидным, что многие любовные пристрастия относятся к числу «пороков».