В данном случае мы находим убедительное обоснование, почему мы не могли использовать ни одно из ранее перечисленных значений слова «любовь», чтобы безошибочно отграничить от Эроса. Ни в коем случае ни с любящим, ни с любовным влечением мы не находим ничего похожего на стремление к наслаждению, не говоря уже о сладострастии. Даже самые близкие к этому понятию «любви» всегда подразумевают простые эмоциональные состояния, а в каждом чувстве есть некоторое устремление. С другой стороны, элементарный Эрос относится к тому состоянию, когда уже далеко позади оставлены все устремления, и, как
мы можем предположить, он относится к другим силам, которые обнаруживаются только в человеческом чувстве. Это так называемый «экстазис» античности, и не «экстазис» вообще, но сладострастно-блаженный восторг. Кроме этого, если мы будем сравнивать дефиниции, приведенные у Платона, с тем, что мы обсуждаем сейчас, то мы будет вынуждены признать, что он исказил эротическое состояние, подогнав его под состояние сексуальной необходимости. Его Эрос является «демоническим», он проявляется в стремлении и преследовании того, чтобы любовные отношения стали средством для достижения духовного совершенства. В итоге нам обещано, что нет большего счастья, чем обладание другим человеком. Однако как бы ни обстояли дела с духовным блаженством, оно является несомненным, у него нет удовлетворения, прямо пропорционального стремлению, которое ему предшествовало. Как, например, чувственное наслаждение в интимном акте также «удовлетворяет» предшествующий ему инстинкт объединения.
И мы утверждаем, что нет никакого блаженства, будь то чувственное или же духовное, чей характер близок к истинной Телете, если в нем не кроется удовлетворение в форме импульса и желания! Теория счастья с точки зрения удовлетворения порыва означает интерпретацию самой жизни с позиции умышленно неудовлетворенной воли! Если говорить об ошибочной волевой метафизике Шопенгауэра, к которой мы вернемся несколько позже, то она на крайней мере заслужена тем, что доказала: удовлетворение воли кроется лишь в мимолетных моментах перехода от состояния еще-не-владения к состоянию владения, что является очень коротким мигом, а после этого наступает состояние апатии и скуки. Для выхода из него необходимо использование новых стремлений, ведущих к проявлению силы воли. Примитивное удовлетворение — это не что иное, как ощущение различий, сопровождающее любое преодоление препятствий. Точнее говоря, ощущение разницы между менее интенсивным и более интенсивным, а стало быть, это ощущение не имеет окраски и четких характеристик. Нередко неправильно трактуется счастье (в подлинном значении этого слова), поскольку удовлетворение уничтожило таившийся в нем способ переживания, дабы заменить его тусклым чувством проявленной воли, которая уже не преодолевает сопротивления. По этой причине путь, предложенный Платоном, всегда ведет от красочного счастья, подаренного чувственностью, к «небесному» удовольствию, что скрывает безразличие, бескровная уверенность в правоте своего успеха. А теперь давайте решительно рванемся вперед: сексуальное удовлетворение сладостно в той степени, в которой оно причастно к состоянию эротического опьянения, при этом сексуальное сладострастие не обладает совершенством Эроса, поскольку оно просто удовлетворяет животные инстинкты или же подчеркнуто человеческие желания. Если же вернуться к их сравнению, то мы отметим два основополагающих различия. В то время как удовлетворение полового инстинкта через удовольствие связано с интимным соитием двух существ, строго говоря, двух существ разных полов, для эротического опьянения нет подобного ограничения. Оно может возникать даже при беглом взгляде на любимое существо, как противоположного пола, так и однополое, это может быть вообще животное и цветок. И это не может быть пробуждено только лишь через легкий аромат, вкус вина или изящный звук, оно пробуждается лишь в самой оглушительной мечте. Это празднество подобно оргии пробуждения весенней бури, в проливном дожде, на пылающем горном хребте, в грохоте морского прибоя, в подаренной природой «первой любви», которая отдается в руки судьбы. Это наслаждение во время подъема и упадка; наслаждение, которое в радостно болезненной трансформации чувствует смерть и погибель! В длящееся вечность мгновение совершенства можно видеть и распаханную землю, и отрешенность кристалла. И вместе с тем все, что обозначили, надо было бы упомянуть лишь во вторую очередь.