Но ни одна рациональная наука не смогла объяснить нам, почему в обычаях и заклинаниях пеласгических народов, а, как мы видели, еще и у некоторых нынешних племен, бушменов, ботокудов, жителей Огненной земли, коренных австралийцев наряду с символами охоты, гарпуна, шила, тыквенной бутыли, шакала, совы, жабы, лисы, медведя, заклинаний, нейтрализации заклинаний, периода правления женщин, родов, зачатия и всего, что очень близко «человеческому», есть отдаленные образы светил, которые используются совершенно не в астрономическом смысле. И они играют не последнюю роль в их представлениях, выходящих далеко за рамки банального страха. Наконец, мы наблюдаем непропорционально развитую астрономию — звездную науку, основами которой владело целое поколение пеласгических народов: китайцы, аккадцы, египтяне, инки, ацтеки. Причем владели в начале своего исторического пути в полной противоположности нынешнему европейскому «звездному» Духу. Чтобы найти беспристрастный смысл, мы должны раз и навсегда отказаться от всего, что было явлено нам через Дух, и начать инстинктивный поиск образа жизни. Вожди племен Вирджинских островов продолжали жить после смерти в стране «по ту сторону заката». Именно там, в утонувшем море воздуха «вечернего» Запада, греки искали «остров блаженных». Полинезийцы считали, что Луна была местом жительства их умерших правителей. Плутарх в своем трактате «О лике на лунном диске» считает, что звезды являются «небесными богами», а Луна — регионом Персефоны и «элементом души». «Ибо они растворяются в нем, как тела мертвых в земле». На краю Земли и по ту сторону небес находилась Элизиум, долина «елисейских полей». Индейцы Северной Америки называли Млечный путь «дорогой мертвых». Души гренландцев разбивают палатки на небе там, где изгибается радуга. В верованиях эскимосов все звезды в далекой древности были либо людьми, либо животными. В поясе Ориона они увидели толпу охотников на тюленей, которые забыли дорогу домой. Аборигены Тасмании использовали ясные ночи, чтобы показать незнакомцу пару звезд, пару братьев (Диоскуров), которые подарили людям огонь. Фараоны, цари династии Сасанидов, римские Цезари именовали себя «Братьями Солнца и Луны», а после смерти возвращались на звездное небо, откуда они и пришли на Землю. Комета, появившаяся после смерти Цезаря, была принята за его душу, возносящуюся на небо. Почти у всех народов мерцающие звезды, а в особенности падающие звезды, считаются душами людей. Плиний говорит о «небе с обществом» (societas coeli nobiscum)!
Эрос ушедшего — это Эрос далекий. Однако из-за того, что он зажигается в бестелесных образах, он позволяет связываться с неуправляемым миром светил. А потому земная жизнь продолжается в пульсирующем ритме космоса. Поэтому носители этого Эроса в буквальном смысле слова являются «космическими» существами или, как они именовались при посвящении, Сыновьями Солнца. Из отблесков знания посвященных пробивается к нам через эпитафии на могиле античности необходимость разведения полюсов, разделение верхнего и нижнего миров, что выражается в стихотворной форме о потоке блаженства, дарованного чуждым нам звездным родством.
Мы отчуждены. Но в какой-то момент вновь вспыхнет огонь во все еще не увядающем человечестве! Это состояние, в котором создаются орфические изречения. В нем Ницше воспринял слова о «дальней любви», и родились стихи.
Правда, сегодня за «звездную судьбу» платят более высокую цену, чем раньше! Это путь для тех, кто готов пасть жертвой на алтаре неведомого. Так пал Ницше, дважды осужденный. Человечеством, которое изгнало его (хотя внешне заботилось и ухаживало за ним), и самим собой, отказавшись от участия в себе. Тем не менее, он бродил среди звезд, вероятно, став яркой кометой, что никогда не вернется.