– Гарри, – сказала она как можно спокойнее. – Все в порядке. Ничего страшного. Ты просто испугался.
Он моргнул, и в этот момент какая-то важная деталь вернулась на место. Он снова стал прежним Гарри. Оглядевшись по сторонам, он посмотрел на надувной домик с его испуганными обитателями; на Рика, который сидел в садовом кресле, зажимая себе рот и нос окровавленными пальцами; на Тима, гладившего по спине плачущую Юнис; на Сидни и ее подруг, собравшихся у раздвижной стеклянной двери, словно посетители зоопарка, разглядывающие дикое животное.
Маргарет схватила Гарри за руку и уже второй раз за этот день повела его мимо девочек по коридору и в спальню.
– Ложись, – велела она.
– Но я не устал, – возразил он.
– Мне все равно. Сегодня тебе лучше не выходить на задний двор, – сказала она и громко хлопнула за собой дверью.
Провожая гостей до выхода, она путано оправдывалась тем, что Гарри плохо себя чувствует, и обещала показать его врачу. Юнис изумленно разинула рот, увидев, что ее праздник окончен, и убежала к себе в комнату с красным, залитым слезами лицом. Сидни уселась на диван и уставилась в телевизор пустым взглядом, пока Маргарет подметала бутылочное стекло, собирала бумажные тарелки и выливала содержимое из пластиковых стаканчиков, чтобы собрать весь мусор и отнести его к гаражу. Воздушные шары и ленты она не убрала, хотя сейчас они выглядели ужасно неуместными – как фальшивый фасад, под которым скрывается что-то уродливое.
Наведя порядок, она села на диван рядом с Сидни и обняла ее за плечи. Сидни не пошевелилась и даже не оторвала взгляда от телевизора.
– Оставь меня в покое, – сказала она.
Маргарет отпустила ее и пошла проверить, как там Юнис. Младшая дочь лежала в постели, отвернувшись к стенке. Маргарет присела рядом на кровать и погладила спину дочери.
– Мой день рождения… – произнесла Юнис хриплым от слез голосом.
– Знаю, милая. Мне очень жаль, но папа плохо себя чувствует, поэтому я… – Она умолкла, не зная, что сказать. – Я не хотела, чтобы папа кого-нибудь заразил, если он болеет. Он сейчас задремал. Почему бы и тебе не поспать немного, а вечером мы продолжим праздник.
– А как же надувной домик?
– Мы оставим его еще на один день.
Если понадобится, она заставит Гарри продлить аренду. Это самое меньшее, что он может сделать, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. Она поцеловала Юнис в щеку и пошла во взрослую спальню.
Гарри все еще лежал в постели, уставившись в потолок и потирая правую руку с распухшими костяшками. Маргарет закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
– Я знаю, – сказал он. – Знаю.
– Сумасшествие имеет свойство нарастать, – заметила Маргарет.
– Я не понимаю, что случилось.
– Ты ходил сегодня ночью во сне. Помнишь?
По его испуганному лицу она поняла, что он понятия не имел о том, что делал ночью. Нечто подобное они ждали на протяжении всего периода их отношений. Из-за болезни матери Гарри несколько раз проверялся на шизофрению, но всегда получал справку о нормальном психическом состоянии. С одной стороны, в таком возрасте симптомы проявляться не должны, но с другой – никто от этого не был застрахован. Маргарет не могла избавиться от воспоминаний о странном выражении его лица, которое она увидела сегодня утром – каком-то мертвом и отстраненном. Кого же он ей напомнил?
– Слушай… я не думаю, что это серьезно, – сказал он. – Не… не беспокойся об этом. Не знаю, что это было, но явно что-то другое. Если… если это повторится, обещаю, я обращусь к врачу. – Не дождавшись ее ответа, он добавил: – Маргарет, прошу тебя. Позволь мне сначала попробовать самому…
Они собрались всей семьей ближе к вечеру, чтобы закончить празднование дня рождения Юнис. Пока Маргарет разогревала остатки пиццы, Гарри играл с девочками в надувном домике. Они позволили им съесть пиццу и торт одновременно, щедро приправив это дело мороженым. А после ужина разрешили изнывающей от нетерпения Юнис наброситься на кучу подарков, разложенных на кофейном столике, и дочка, широко распахнув глаза, принялась рвать блестящую оберточную бумагу. Потом они сидели в гостиной среди новых игрушек, настольных игр и одежды и вместе смотрели телевизор. Маргарет лежала на диване, а Гарри – на полу, в окружении прижавшихся к нему девочек. Время от времени Маргарет проводила рукой по его волосам, наслаждаясь тем, как они вьются между ее пальцев.
В эту ночь, когда счастливые и успокоенные девочки уснули, Гарри и Маргарет занялись любовью. Стены в доме были тонкими, поэтому им поневоле приходилось двигаться медленно и тихо. Зато это дало время Маргарет для того, чтобы как следует рассмотреть лицо Гарри, а также увидеть, как в нем снова зарождаются доброта и нежность. Его ласковые поцелуи, казалось, склоняли Маргарет к тому, чтобы счесть произошедшее во дворе нелепой случайностью и что отныне у них будет все хорошо. А потом, когда они лежали рядом, потные и скользкие, он произнес знакомые слова: