Эш внезапно осознал, почему на планете не было совсем никакой жизни. Почему в дереве не было волокон, а вода казалась стерильной, как из бутылки. Планета была искусственной, она была муляжом, макетом. Но кто способен создать планету в натуральную величину? Он в ужасе остановился, бросил бесполезное копьё на землю и побежал, что было силы. Ему захотелось убраться отсюда, любой ценой. Он бежал, выбиваясь из сил. Иногда останавливался, что на минутку перевести дух, а потом снова бежал. Через полчаса он увидел, что приближается к поляне, на которую приземлился в тот самый день около недели назад. Задыхаясь, он миновал последние деревья и в бессилии упал на колени.
Корабля не было.
Глава 3.
Поляна выглядела абсолютно пустой, и лишь примятая пластиковая трава могла рассказать о том, что здесь совсем недавно стояло огромное межпланетное судно. Он замер, обессилевший от пробежки и полностью разбитый от осознания того, что теперь он всю свою жизнь будет вынужден провести на этой мёртвой, искусственно созданной планете. Жизнь, к слову, весьма короткую, если принимать во внимание то, что вся еда осталась на корабле. Воды можно будет набрать в реке, но ненавистных консервов хватит дня на 4, не больше. И то, если экономить. А какой-то другой пищи на этом куске пластмассы просто не существует.
Эш пытался заплакать, дать волю эмоциям, но слёзы всё никак не приходили. Поэтому он просто закричал. Он кричал на деревья, на траву и небо, на всю эту проклятую планету и её создателей.
– Зачем ты кричишь, Эш? – мягко спросил робот.
– А тебя никто не спрашивал, жестянка! Я-то сдохну, а тебе что с того? Тебе еда не нужна, да и компания тоже. Будешь себе веками смотреть на одинаковые деревья в тени одинаковых облаков. Может стихи начнёшь писать или ещё что. – Робот молчал.
– Ладно, давай уже ужинать. – Он развернул палатку, а затем достал из рюкзака очередную банку консервов. И без того пресная еда показалась ему ещё более безвкусной, чем обычно. С чувством всепоглощающего уныния Эш лёг спать. Но сон не спешил приходить к нему, бессонница снова одержала верх. Он несколько часов лежал и думал над тем, сколько ему осталось.
Так прошли двое суток. Человек лишь спал и грустил, снова и снова думая о том, что его собственное время на исходе. Еды осталось всего на день. На полтора, если есть только треть порции, а не половину, как он делал сейчас. Но какая теперь разница? Один день или два, неизбежное голодание стремительно приближалось.
***
На пятый или шестой день, когда Эш уже почти обезумел от голода и только и делал, что спал, в его палатку стремительно ворвался Горди. Видимо, тот был чем-то очень сильно встревожен, ведь он никогда раньше не прерывал человеческий сон.
– Просыпайся, Эш, немедленно просыпайся. У нас гости!
Новость ошарашила его. Он не могу поверить своим ушам, но робот не стал бы обманывать его в таком состоянии. Он широко распахнул палатку и так и остался стоять на коленях, открыв рот. Совсем неподалёку стоял космический корабль. Небольшой, совсем не такой, как тот, на котором Эш и Горди прилетели сюда. Но это, без сомнения, был корабль, самый что ни на есть настоящий!
– Это спасательная операция?
– Я так не думаю. Корабль совсем не похож на земной, ты разве сам не видишь? Кроме того, твои коллеги из института не успели бы построить новый корабль за такое короткое время, пусть даже небольшой.
– Я не эксперт в космическом судоходстве, откуда мне знать, похож он на что-то или не похож? – вопрос, разумеется, остался без ответа.
Прошло несколько минут, прежде чем главная, и, судя по всему, единственная, дверь этого миниатюрного кораблика распахнулась. Оттуда выползло что-то непонятное. Нет, было ясно, что это какой-то робот, но вот его внешний вид.
Робот передвигался на четырёх ногах, как типичное земное животное. Вот только этим его конечности отнюдь не ограничивались. Из верхней части туловища, если его можно так назвать, торчало сразу 6 манипуляторов, которые очень сложно было назвать руками. Пара из них была снабжена клешнями, как у какое-нибудь краба. Ещё два манипулятора, судя по всему, служили роботу чем-то вроде глаз. Они были ближе всех к тому, что можно было назвать лицевой панелью и оканчивались подобием сенсоров или камер. И, наконец, последние две руки этой страной машины были просто обрубками. Короткие, вообще ничем не оснащённые, они вызывали больше вопросов, чем могли предложить ответов.
Удивительно, но это непонятное чудовище (Эш про себя решил пока называть его именно так) почти сразу начало что-то говорить.
– Уггл барп кусалис? Мерп год иглис? – изрыгнуло из себя чудовище.