— Почему непременно я? Возможно, другой полетит. Как решит комиссия, — отвечал Титов.
— Тебя пошлют, мы уверены. Имеешь полное право: был у Юрия дублером. — И по-дружески говорили: — Не теряй времени, готовься. А мы поможем.
И в конструкторском бюро, и в штабе ВВС, и у нас — везде Герману советовали: «Готовься». И он с увлечением принялся за подготовку к новому полету.
Сложное это дело — подготовка к полету. Она объединяет множество различных больших и малых вопросов. Предстояла напряженная и кропотливая работа. Да, именно работа. Герман вместе со своими помощниками-дублерами не знал покоя. Они ездили на заводы, в конструкторские бюро и специальные лаборатории, в институты. Герман подолгу оставался и «один на один» с кораблем. «Надо сжиться с каждой особенностью корабля, с каждым тумблером и рычагом», — говорил он и начинал — в который раз — «разыгрывать» полет. Потом появлялись новые заботы. И так целые дни. Можно сказать прямо: своим неутомимым, творческим отношением к подготовке Герман Титов подавал хороший пример того, как надо готовиться к большому делу. Все окружавшие его, и особенно друзья-космонавты, очень внимательно и заботливо относились и к самому Герману и к его работе. Не преувеличивая скажу, что все мы жили предстоящим полетом. И теперь, в отличие от первого полета, когда избранник выявился только непосредственно перед стартом, все знали и верили в то, что Государственная комиссия согласится с нашим предложением и поручит выполнение второго полета именно ему — Герману Титову. Каждый из космонавтов, выполняя определенное задание, докладывал Герману, как главному исполнителю: «Сделано то-то…» До поздней ночи велись уточнения, проверки, деловые разговоры. Герман настолько увлекся работой, что забывал о еде. Часто спрашивают, волновался ли он в этот период. Я бы так ответил на этот вопрос: у него ни на что, кроме работы, не было времени, он перед собой видел только большой серьезный полет.
Время в подготовке пролетало незаметно. И вот уже мы на знакомом космодроме. Там жарко — солнце прямо-таки обжигает. Но воздух свежий, и пахнет полынью, чебрецом и еще какими-то травами.
На этот раз, как и тогда перед первым полетом, Германа и его дублера — Космонавта Три, разместили в том самом домике, где раньше «квартировали» Гагарин и Титов. Его так и назвали: «Домик космонавтов». В той же комнате, где стояли две кровати, Герман занял свою, прежнюю кровать, а его другу досталась «гагаринская». «Я уж привык к своей, — сказал он дублеру. — А ты обживай». Умылись с дороги, переоделись в летнюю, легкую одежду. После короткого отдыха, занялись делами. Я с трудом отвлек обоих от работы: пора было обедать. Меню — космическое: мясные и молочные блюда, овощные и фруктовые пасты, витаминизированные соки… Все это выжималось из специальных туб. Пища была вкусная, калорийная. И хотя на дворе было жарко, космонавты ели в общем хорошо — с аппетитом.
В тот же день побывали на корабле. Подъезжая к старту, мы еще издали увидели ракету. Она стояла в готовности и словно ждала хозяина. Герман улыбнулся и проговорил:
— Вот и снова встретились… Старая знакомая.
Один из техников обслуживающей команды, увидав Титова, с удивлением спросил меня: «Этот паренек и полетит?»
Герман действительно походил на шустрого паренька. У него стремительная походка, веселое выражение лица. Даже не верится, что он собрался лететь в космос… Но скоро все увидели: Герман — пытливый, думающий, серьезный человек. Он задавал техникам, инженерам вопросы, придирчиво, со знанием дела осматривал каждую деталь. Люди поняли: на корабль пришел хозяин.
Когда Герман Титов и его дублер — Космонавт Три на специальном лифте поднялись на площадку, где находился корабль, их охватило какое-то благоговейное волнение. Вот оно, космическое жилье! Они заглянули, а затем поочередно посидели в кабине звездолета. Там все светилось нетронутой чистотой, все ждало хозяина.
— Обживаете? — Услышали они мягкий голос Главного конструктора, поднявшегося на лифте к ним. Главный конструктор смотрел на них как обычно, с отеческой добротой… Говорят, он бывает и суровым, строгим, но космонавты его таким не знают.
— Мы уже посмотрели, потрогали все, — ответил Герман.
— Не торопитесь, ребятки.
Очень как-то тепло произнес он это слово: «ребятки».
— Вам лететь в этом корабле. Посмотрите все как следует. По-хозяйски все проверьте. Я сам в прошлом был летчиком-испытателем. Часами, бывало, сидел в новом самолете. Новый костюм и то придирчиво примеряют. А это — корабль. — Затем, выждав минуту, академик спросил: — Нравится?