- Вы и это знаете? — смутился Алексей.
- Я все должен знать о человеке, допущенном к облету Луны, — мягко заметил Тимофей Тимофеевич. — Впрочем, насколько мне известно, вы сами не делаете из втого секрета.
Горелов, опираясь ладонями о подлокотники, поднялся в кресле.
- Не делаю. Честное слово, не делаю, Тимофей Тимофеевич. Она такая, что лучше не встретишь. Наверное, потому и портрет ее дается мне очень трудно. Я хотел еще до полета свадьбу отпраздновать, но она наотрез отказалась.
- И правильно сделала, — одобрил главный конструктор.
- Я вас понимаю, — закивал Алексей, и кудряшки всколыхнулись на его голове.— В этом случае в ней заговорила женская гордость. Она мне что-то вроде испытания предложила. Пусть вернется из полета, пусть о нем зашумят, и, если у него голова не закружится от славы, а любовь не ослабеет, тогда я и стану его женой.
- Ей нужен муж, а не космонавт, — глотая боржоми, заметил конструктор. — Довольно естественный ход рассуждений.
На лице у главного конструктора появилась улыбка. Сейчас он видел перед собой не летчика-космонавта, обремененного сложными думами о трудном предстоящем полете, а просто влюбленного человека, грустящего в разлуке, расстроенного от дорогих ему воспоминаний. И еще подумал Тимофей Тимофеевич, что сидит перед ним молодой человек, никогда не видевший отца, не знавший скупой, но такой нужной в жизни мужской ласки. Не потому ли так спокойно и просто говорит он о самом заветном?
Алексей поправил расстегнутый ворот офицерской рубашки, нерешительно поднял на собеседника глаза:
- Она у меня чудесная, Тимофей Тимофеевич. Я после полета обязательно вас в гости позову.
- Почту за честь, — серьезно согласился главный конструктор. Потом он встал и, полуобняв за плечи Алексея, подвел его к одной из схем, висевших на стене.
- Завтра в восемь ноль-ноль стартует «Аврора». Ваши друзья сейчас отдыхают в профилактории. Вечером вы их сможете навестить. На пуск особенно не приглашаю, — произнес он, нахмурившись.
Горелов удивленно выпрямился.
—Почему? До сих пор все космонавты и дублеры присутствовали на запусках... в том числе и те, которым на другой день предстояло стартовать.
Конструктор потер переносицу.
—Это Действительно было, но вы, Алеша, исключение из правил. — Сухо остановил он Горелова, давая понять, что настало время, когда говорить должен только
он, а собеседник лишь слушать и запоминать. — Вы исключение из правил потому, что идете на такое большое, сложное,— он помолчал и наклонил голову набок, — не хочу говорить опасное, и еще раз повторяю — сложное дело. Сейчас вам надо отдыхать и как можно меньше поддаваться эмоциям. С экипажем Кострова все ясно. В успехе его старта и финиша я ни на йоту не сомневаюсь. Костров, Ножиков и Светлова поднимутся на огромную высоту. Двое выйдут в открытый космос на этой высоте: Ножиков и Светлова.
Нам надо узнать о возможности вести работы на огромной высоте в открытом космосе, а точнее, обо всем том, что необходимо для стыковки.
Горелов усмехнулся.
—Когда-то о стыковке писали очень много интересного и несбыточного, — усмехнулся он, — теоретики убеждали, что старт к Луне и другим планетам возможен только с орбитальных станций, что будут строиться целые орбитальные города с гостиницами и космодромами. Я и раньше мало верил, что все это скоро осуществимо. Когда люди окунулись в открытый космос, сразу убедились, как все это сложно. И вот результат. Старт в окололунное пространство осуществляется с Земли...
- Да. Это так, Алеша, — подтвердил главный конструктор.
- И тем не менее стыковка — великое дело, Тимофей Тимофеевич, а то, что сейчас подготовлено, превосходит все ожидания. Если на огромной высоте можно соединить два корабля, значит, в свое время станет реальным и другое.
- Что же именно, по вашему мнению?
- Создание окололунных орбитальных станций.
- Но есть еще и второй вариант, — прервал его конструктор. Горелов встретился в упор с выпуклыми изучающими глазами. — Есть еще одно благородное назначение стыковки...
- Тимофей Тимофеевич, я вас понял, — подхватил Алексей. — Стыковка доказывает, что можно будет спасти любого космонавта, находящегося на корабле, терпящем бедствие. Другой корабль выйдет на ту же орбиту, сблизится с попавшим в беду кораблем и возьмет на борт оттуда человека.
Горелов па цыпочках проходил по залам координационно-вычислительного центра. Мягкий пенопластовый пол глушил шаги, и казалось, что идет Алексей по воздуху. У экранов контрольных приборов стояли и сидели люди. Молодые, среднего возраста, пожилые и даже старые. Штатские и военные. Увенчанные щедрыми прическами и лысые. Спокойные, и волнующиеся. Тихими голосами они докладывали друг другу о каждой секунде полета далекого невидимого корабля. Было строго и торжественно, как в большом храме.