Ни за что не пройдет! — крикнула из дальнего угла Марина.
Постойте, товарищи! — остановил их Нелидов, почувствовавший, что от всех этих выкриков, нелогичных, хоть и искренних, атмосфера напряженности постепенно ; растаяла. — Нельзя столь опрометчиво требовать: «Подай сюда преступника». Люди, укладывавшие ваши парашюты, хорошие и очень опытные. Едва ли среди них найдется злоумышленник. Есть одна несколько примитивная солдатская поговорка. На фронте бывалые солдаты любили говорить: раз в год каждая винтовка сама стреляет. У нас дело еще сложнее. Парашют новый. Скорее всего, это конструктивный дефект. Мы с майором Дробышевым уже разбирались. Начнем и доведем до конца серьезное расследование. Но факт налицо. Укладчики не виноваты.
- Значит, опять заводской дефект, — угрюмо сказал Дремов. — На заводской дефект легче всего любое ЧП списать. Ищи свищи, кто клепал, кто собирал, кто на пломбе штамп ОТК ставил.
Нелидов поднятой рукой остановил шумок:
—С заводом обязательно будем разбираться, товарищи. Будьте уверены, если это чья-то халатность, виновник ответит. А сейчас разрешите мне о самом главном сказать. Позвольте от вас и от себя поблагодарить Георгия Васильевича Каменева. Не будем произносить пышных слов о мужестве, героизме и так далее. Само собой ясно. Но за то, что он спас Женю, спасибо ему от всей души.
Нелидов вышел из-за стола и троекратно расцеловал капитана.
- Женя, а ты чего теряешься? — подзадорил Субботин.
- Я? — вскочила Женя. — Я сейчас, ребята!
Она, густо покраснев поцеловала Георгия в лоб. Несколько секунд, н© видя ничего и никого, они восторженно смотрели в глаза друг другу и были похожи на слепых, которым вернули зрение, но так неожиданно, что они сразу видели больше того, чем хотели.
—Жорка... хороший мой, — беззвучно, одними губами, прошептала Светлова.
Нелидов вернулся к столу и, не сев, попросил тишины:— Всего час назад я доложил генералу Мочалову о случившемся. Получил приказание представить Каменева
к правительственной награде.
—Здорово! — воскликнул широколицый Ножиков и бросился тискать капитана. — Ой, да какой же ты твердый! — восклицал он ликующе. — Будто из камня высечен! Горелов! Алешка! Какой же ты, к чертям, художник, если не заинтересуешься таким типажем. Я бы на твоем месте обязательно его написал. И не одного, а с Женей.
- Постараюсь, — неопределенно улыбнулся Алексей, — но если не получится, ради бога, не привлекай меня к партийной ответственности.
- Пусть только попробует не получиться! — угрожающе поднял палец Ножиков.
Алеша посмотрел на сияющую Светлову. Тонкий профиль ее лица, добрая мягкая улыбка, коротко подстриженные волосы с задорным хохолком над уже порозовевшим от солнца лбом — все это делало ее очень привлекательной. Но Горелов вернулся к прежней мысли: «Спору нет, красивая Женька. А вот полюбить ее сильно, по-настоящему я бы не смог». И ему вдруг вспомнилась другая женщина, синеглазая, с гордой короной пышных светлых волос, немножко старомодной, но так ей идущей. Он видел ее ночью в холле гостиницы, при беззастенчиво-ярком электрическом свете. «Как она любопытно рассуждала, — подумал он, — и была такая естественная, печальная от чего-то своего. Непонятная, странная женщина». Ему стало радостно, что есть три человека, участники одного маленького, их перезнакомившего ночного происшествия. Впрочем, третий, Убийвовк, не в счет... Алексей сейчас понял, как ему хочется снова увидеть ее!