Однако, чтобы не обидеть военного, Яков Михайлович сверток отдал, причесал пятернёй седые, чуть всклокоченные волосы.
— Пойдёмте...
Двое военных поспешно вышли, каблуки их сапог зацокали по ступенькам.
— Да что случилось-то? — решилась спросить жена.
Слезы в её глазах высохли. Она пришла к выводу, что военные приехали действительно по важному делу. Впрочем, они всегда вели себя вежливо, если тот, за кем приезжали, не сопротивлялся, за наганом не лез и шашкой не размахивал.
— Ничего страшного, — улыбнулся Быстров, пропуская Якова Михайловича вперёд. — Вы ведь знаете, какой стройкой ваш муж руководит. Без него никак. Вот и тревожим. Кое-какие технические сложности надо разрешить. Простите, что побеспокоили.
На лице его проступала улыбка, которую майор, вероятно, разучивал, стоя перед зеркалом, но взгляд у него был цепким и скользким. Он точно маску надевал. Словам Быстрова супруга Якова Михайловича нисколько не поверила, но была вынуждена изобразить на своём лице лёгкое подобие улыбки.
— Понимаю вас... Ничего вы нас не потревожили. До свидания!
В машине Яков Михайлович так ничего и не выяснил. Военные сами ничего толком не знали. Про бутерброды он как-то забыл, и пришлось их оставить в машине, потому что разгуливать по стройке со свёртком было неудобно.
Работы всё ещё не возобновились. Каждая минута простоя в вариантах развития дальнейшей судьбы Якова Михайловича склоняла чашу весов на ту строну, где лежал тюремный срок, а так хотелось, чтобы реальность другой стала — с орденами, почётом и званиями!..
Несколько рабочих, тех, что ещё не заступали на смену, окружили барак, где обычно переодевались, прежде чем под землю лезть. Они не понимали, отчего их не пускают в барак, пробовали заглянуть в мутные, будто сделанные не из стекла, а из слюды, окна, но разглядеть, что происходит внутри, всё равно не удавалось. Их безуспешно пытался прогнать прочь часовой, стоявший возле входа в барак.
— Куда лезете? Неприятностей захотели? — кричал он.
Учитывая то, какая на нём была форма — синие штаны, гимнастёрка, фуражка с синим околышем, — все понимали, что угрозы эти не праздные. Неприятностей никому не хотелось, но рабочие упорно не расходились.
Яков Михайлович знал, что в бараке сейчас специалисты, которые и подняли панику. С ними общаются дознаватели. Он усмехнулся, позавидовав тому, как у органов всё хорошо организовано, — можно быть уверенным, что с такой организацией ни один шпион незамеченным не останется. Наверняка, недруги диверсионные акции организовать захотят и денег любых на это не пожалеют. Диверсии эти предупредить надо. Да ещё церковники (не в открытую конечно, кто ж им позволит такое, а втихомолку) стройку эту не одобряют и среди прихожан своих распространяют мысли о том, что лезть так глубоко под землю — не можно. Так и до мест, где души грешников свой срок отбывают, добраться недолго, а что случится, когда они вздумают на поверхность выбраться? Только, если логике этой следовать, то и скважины нефтяные бурить нельзя. Тоже на грешников натолкнуться можно...
— Не пойду я туда! — срывался на крик рабочий. — Хоть режьте...
Сидящий напротив него следователь в форме улыбнулся последней реплике, но комментировать её никак не стал.
— Никто от вас таких подвигов пока и не требует... — сказал он.
Услышав, что дверь отворилась, следователь, недовольный, что его от дела отвлекают, посмотрел на вошедших, но, когда узнал их, то вскочил и вытянулся по стойке смирно. Тоже самое сделал и допрашиваемый, хотя посмотрели они на разных людей.
— Простите, что беспокоим вас. Продолжайте.
— Слушаюсь, — сказал следователь, потом обратился к допрашиваемому: — Повторите всё то, что вы мне сейчас рассказали.
Вошедшие сели на свободные стулья, сел и сам следователь, жестом предложил сделать это и рабочему. Тот мялся, то ли забыл что-то, то ли стеснялся. Ему был нужен наводящий вопрос.
— Итак, что вы видели? — помог ему следователь.
— Ну это… В туннеле мы были, ага, шли значит… Я с Петькой шел, а Колька — он со своими ребятами бурил, вот и это… Ну, камень какой-то большой обвалился, а за ним — пещера, смотрю. Я не разглядел — большая или нет. Только фонариком туда посветил, а там… — на последних словах голос рабочего начал вибрировать, дрожь била его тело всё сильнее, точно припадок какой начинался.
Следователь протянул ему стакан с водой, уже на треть пустой, из чего можно было заключить, что не в первый раз таким образом он успокаивал рабочего. У того зубы выбивали дробь по стеклу. Он судорожно глотал воду, будто жажда его мучила, но когда стакан опустел, дрожь не улеглась.