Путник так и не успел сделать следующую запись в дневнике — про наш Город.
Нет больше пустынных кораблей и летающих городов. Нет песчаного народа и высыхающего моря. Больше ничего этого нет…
И не было.
— Он всё это выдумал, да? — тихо спросила Анрика. — Он соврал?
— Путник подарил нам свою мечту, — ответил я. — Рассказал про то, во что хотел верить сам. Он жил надеждой.
Я обвел взглядом Анрику, своих друзей — Крошку и Стаса.
— А карта… Это ведь всего лишь карта. На ней всегда можно нарисовать свой собственный путь.
— Мы всё равно уйдём, да? — посмотрел на меня Стас.
— Да, — сказал я.
А утром они передумали, Стас и Крошка. Они остались в Городе. А я и Анрика ушли.
Собравшись, ушли на рассвете туда, куда летят в месяц ветров огромные свободные птицы…
Евгений Дрозд[7]
Призраки подмостков
Говорят, психоаналитики в Штатах за сеанс берут чуть ли не штуку баксов. Дорого американцы ценят возможность полежать на кушетке, выбалтывая чужому дяде всю свою подноготную.
У нас всё-таки и проще, и дешевле — берешь пузырь, идёшь к приятелю и изливаешь душу. Вот и весь наш психоанализ. Нет приятеля — так и вообще первому встречному-поперечному.
Римляне-то древние в своё in vino veritas никаких метафизических глубин и размышлений о смысле жизни не вкладывали, а имели в виду лишь то, что человечек во хмелю всё, как есть, тебе выложит, без утайки.
В кафе «Театральное», что на улице Максима Богданорького, я зашел скоротать полчаса до назначенной встречи. Взял себе чашку кофе и бутерброд, намереваясь тихо-мирно посидеть за столиком в пустом зале. Не тут-то было. Только сделал глоточек «эспрессо», только на бутерброд нацелился, а он уже подходит, покачиваясь, и подсаживается напротив меня без приглашения, и всё при нем — и тарелка с бутерами, и стопарик, и графинчик с водкой.
— Жопа! — такою было его первое слово.
— Очень приятно, — отвечаю, — а меня Василием кличут.
Но он моего тонкого юмора не замечает, а развивает тему:
— Полная жопа!
Начинают мелькать мысли про маньяков, да как бы половчей от него избавиться, но тут же и исчезают, ибо я, к вящему удивлению, узнаю в своём «визави» (vis-a-vis), знаменитого театрального режиссёра, чьи фотографии не сходят с газетных страниц, посвященных новостям культуры. В своё время руководил экспериментальным молодёжным театриком и был широко известен лишь в очень узких кругах, а потом вдруг резко поменял ориентацию и начал ставить классику, причем исключительно Шекспира, да так, что народ к нему валом повалил, и на каждый спектакль лишний билетик за десяток кварталов до театра спрашивали.
— Что ж вы, — говорю, — Мстислав Гедальевич, как же это — чтобы у вас да проблемы? Не поверю…
Бражко-Буйницкий (это его фамилия) смотрит на меня с горько-ироническим прищуром, тяжко вздыхает, опрокидывает стопарик, занюхивает хлебной крошкой и начинает изливать душу. Причём, если на походку его алкоголь явно повлиял, то на плавность речи — ни в малейшей степени.
Всё, по его словам, началось, когда с самого верха был спущен указ о переводе всех театров страны на самоокупаемость. («А где вы в наше время найдете театр, который „самоокупается“, а?»). Труппу его экспериментального театрика, которую до того худо-бедно подкармливало министерство культуры, пришлось распустить, ибо спонсоров во времена перманентного кризиса найти невозможно. И остались они вдвоем с женой-бухгалтером, ведавшей всеми финансовыми делами труппы, думу думати да горе горевати.
— … и тут появился ОН… — по голосу слышится, что «он» следует произносить заглавными буквами. Лицо режиссёра становится строгим, глаза обращены внутрь, в неведомое мне прошлое.
— Кто — ОН?
— Арнольд… Арнольд Кириллович Шугало, маг и волшебник. Ну, а по-современному — медиум и экстрасенс. Надо сказать, познакомились мы с ним здесь же, в этом вот заведении, где я горе заливал, а он как бы сочувствие проявил, поскольку без денег был и надеялся, что я ему налью. Почему не налить? Налил… И всё ему про свои беды выложил, а он вдруг как-то подобрался, и взгляд какой-то жуткий стал, и заявил, что запросто помочь может и соберет мне такую труппу, что даром работать будет. «Самодеятельность, что ли, предлагаешь? — спросил я. — Так не по адресу обратился, я только с профи работаю…». Он ухмыльнулся этак зловеще и многозначительно, и заверил, что это будут профессионалы высшей пробы. Он, дескать, медиум и может вытаскивать из потустороннего мира призраков любых людей, живших во все времена. В том числе величайших актёров всех времен и народов.
7
Евгений Дрозд родился в 1948 году. Один из наиболее ярких представителей белорусской фантастики, переводчик, критик. Член Союза писателей Беларуси. Живёт в Минске, Беларусь.