Имея недоверчивый, логический, едкий ум, Мэри, увы, была невыразимо страшна. Серая бугристая кожа лица навевала мысли о больнице; жидкие волосёнки мышиного цвета не укладывались ни в какую причёску; очки с толстенными линзами совсем не делали краше её мелкие косые глазки. Её кривоватые зубы, с трудом прятавшиеся за бледными тонкими губами, можно было бы похвалить разве что за их длину; грудь у неё отсутствовала вовсе, а спина была сутулая. Про ноги лучше не вспоминать.
Мэри понимала: при таких внешних данных ей, североамериканке, при всём её умище не найти работы в латинской стране. Из-за тех же внешних данных у неё не было никакой личной жизни, кроме той, что она вела в соцсетях.
Короче, ей ничего не оставалось, кроме как сочинять сказки об инопланетянах для «Еl Popular», но она уже решительно не знала, что про них ещё можно сочинить. К тому же было жалко пропадать в девках. Вот почему в это прекрасное утро она, забросив работу, размышляла, по какой такой причине пресса, поднимая столько криков о правах геев на ненормальный образ жизни, ни словом не защищает права страшных девушек на нормальную жизнь. Почему анонимные алкоголики легко сбиваются в стаи, а Обществ некрасивых девушек нет ни в одной стране мира?.. «Надо поднять эту тему в нашем журнале», думала она.
В разгар её драматических размышлений в кабинет ворвался отец и привёл за собой мужчину с большущими усами.
— Мэри! — воскликнул он. — Этот парень говорит, что он — инопланетянин. — И добавил со значением: — Не забудь, последний срок сдачи материала — завтра.
— Квет Сантос, — представился мужчина.
Квет Сантос прошёл полный курс наук на своей планете, после чего прибыл на Землю, прошёл акклиматизацию в тайной от землян колонии в горах Съерра-Мадре, и затем в одиночку отправился в годичный тур, чтобы познать жизнь людей в реале, а не только в виртуале. По окончании путешествия он собирался учиться в Йельском университете, чтобы уже дома посвятить остаток жизни анализу состояния земной науки.
В кармане у него лежал настоящий мексиканский паспорт, на счету в банке — настоящие американские доллары. И кстати, тайна денег особо интересовала Квета: он намеревался изучить их значение в общественной и личной жизни землян.
У жителей его планеты проблемы Земли были на периферии внимания. Да и пускали сюда весьма немногих, в основном учёных. Причина была проста: все знали, что на Земле жизнь организована ненормально, и была опасность занести эту ненормальность к себе. А кому это надо?
Ненормальность землян была каким-то образом связана с деньгами. Учёные его планеты головы себе сломали, пытаясь понять, в чём секрет. Накопилась уже масса свидетельств: имея руки, ум и умение объединяться ради трудового взаимодействия, имея даже материальные ресурсы, — земляне то воевали, то сидели в нищете. Они повсеместно страдали от безработицы, хотя потребность в выполнении конкретных работ никуда не девалась! Люди умирали от голода и безделья, и ждали денежных инвестиций: вот придёт добрый дядя, вложит деньги в экономику, и начнём мы, наконец, ребята, работать!
Это выглядело чистым сумасшествием.
Почему бы им не создать достаточного количества денег, чтобы оплачивать больше рабочих мест?.. Им же надо оздоровить природу, воспитать невоспитанных, обучить необученных и вылечить больных!.. Учёные планеты Квета Сантоса выдвинули тучу теорий, вроде бы объясняющих загадку: монетарную, психическую, феноменологическую и бихевиористическую.
Квет был сторонником феноменологической теории.
В своём путешествии он пытался, воздействуя на разум отдельных земных особей, изменить ситуацию, или хотя бы её понять.
— Я знаю доподлинно, — объяснял он тем встречным, кто соглашался его слушать. — Счастливы не те, кто стремится стать богаче других, а те, кто работает ради пользы других. Ведь и другие позаботятся о них!
— Вот когда мне кто-то доброе сделает, — отвечали ему, — то и я подумаю.
— Человек вроде машины, — говорил Квет другим, образованным. — Потребляя энергию, он вынужден и расходовать энергию. Отчего же он не расходует её, помогая немощному соседу, а бездарно тратит в пустых развлечениях?
— Тебе бы родиться во времена святого Фомы, — снисходительно похлопывал его по плечу образованный. — Нынешнюю цивилизацию двигает вперёд индивидуализм.
— Куда двигает-то?
— Куда надо, туда и двигает.
Даже говоря об искусстве, Квет ухитрялся помянуть деньги. Взять, например, телесериалы. Во всех них проблемы героев возникают оттого, что мало денег. Варианты: разнополые особи, находясь в репродуктивном периоде своей жизни, из-за отсутствия денег не могут приступить к процессу деторождения. Представители разных поколений одной семьи травят друг друга в расчёте на наследство, потому что на всех — мало денег. Полные сил мужчины среднего возраста планируют и осуществляют преступления ради денег: если их мало, женщины к себе не подпускают…
— Как же это может быть, чтобы на организацию нормальной жизни не было денег? — удивлялся Квет. — На планете, откуда я пришёл, так не бывает.
— Не верь в далёкие планеты и в летающие тарелочки! — с хохотом отвечали ему.
Какой-то бродяга в Сан-Педро спросил:
— А лично ты стал бы работать, если бы имел до хрена денег?
— То есть, если бы их у меня было в достатке? — уточнил Квет.
— Да, вот именно, — с издёвкой согласился бродяга.
Квет издёвки не понял:
— Я не нуждаюсь в деньгах, но работаю, — сказал он, — а ты нуждаешься и не работаешь, — и дальнейшей беседы у них как-то не получилось. Бродяга долго плевался, а когда Квет решил уйти и отвернулся, пнул его ногой в… в брюки сзади, в общем.
Путешественник стал склоняться к мысли, что правы сторонники психической теории. Войны, безработица, отравление природной среды и нищета происходят на Земле от общей психической испорченности человечества!
Добравшись до столицы Гватемалы, Квет поменял деньги на кетцали, накупил местной прессы и заселился в отель «Панамерикен». Отужинав, занялся чтением, и обнаружил, что журнал «Еl Popular» наполовину посвящён инопланетянам. Но информация об инопланетянах оказалась настолько недостоверной, что даже он, убедившийся уже в психической несостоятельности и лживости людей, был поражён.
Однако этот журнал можно было использовать для выполнения ещё одного пункта его плана — изучения путей и скорости распространения честной информации в лживом обществе. Квет посмотрел адрес: улица де Кеведо, 12.
Утром уточнил на ресепшене, где находится эта улица, и отправился в редакцию.
Тем утром Джон Брайн добивал описание поездки на Огненную Землю, где якобы он, Джон, был и лично встречался с женщиной-зомби Сатва Галиндо, когда в редакцию «Еl Popular» вошёл высокий юноша в усах и тёмных очках. Услышав от него, что он — инопланетянин, Джон быстренько сплавил сумасшедшего дочери, заодно напомнив ей о сроках сдачи статьи про инопланетян, и вернулся к работе.
Квет оказался в небольшой комнате, где у стены лежали кучей старые номера журнала, а за компьютерным столом сидела Мэри Брайн, страдая о своём уродстве и о невозможности придумать что-то новенькое об инопланетянах.
Она мгновенно просканировала его: подобно ей, он тоже урод и тоже умный. Длинный, нескладный. Глаза прячет за очками. Так-так. Богатая шевелюра — наверняка, чтобы скрыть уши. Отрастил усы, наверное, потому что губа дефектная. Хорошо мужикам, они могут носить хоть бороду, хоть усы. А мне, куда мне девать мой косой подбородок? Хотя с бородой я вряд ли стану краше…
Интересно, что ему надо?
— Вы много пишете об инопланетянах, — сказал Квет. — А я — инопланетянин.
Молодец парень, сразу хвать быка за рога! — подумала Мэри, включая диктофон. — А я чем не инопланетянка? Это же решение всех моих проблем! Немного подзеленить кожу, и готово. Вдвоём с этим красавцем такого зададим шороху, никому мало не покажется…
Инстинкт властно требовал привлечь внимание красавца к ней самой, как личности. Заранее зная, что попытка поиграть косыми глазками или красиво положить ногу на ногу окажется провальной, она стала давить интеллектом.