Крен холодно осматривает меня с головы до ног. Вид у него при этом такой, словно он обдумывает, прихлопнуть ли эту назойливую муху сразу, или для начала всё же поинтересоваться, а как она, собственно, сюда попала.
— Не помню вас среди своих сотрудников, — произносит он наконец. — Кто вы вообще такой?
— Профессор Антон Грушин, — вежливо представляюсь я. — Полномочный инспектор совета науки. Возможно, когда-нибудь вы о таком даже слышали.
Последнее я объявляю не без иронии. Если судить по лицу Крена, то что-то подобное он, похоже, действительно припоминает. Не спрашивая разрешения, я усаживаюсь на стул.
— Теперь вспомнил, — говорит он. — Странно, я, кажется, поручал кому-то вас встретить.
Крен опускается обратно в кресло. Я лишь слегка развожу руками.
— Вероятно, он поручил второму, тот третьему, а третий забыл.
— Возможно, возможно, — снисходительно соглашается Крен. — Вы случаем не тот самый Грушин, который составил математическую модель гиперона?
— К вашим услугам.
— Неплохо, неплохо, — цедит он с уже большим интересом. — Там есть некоторые свежие мысли. Но, признаться, меня несколько удивил сам визит. Я же вроде бы регулярно посылаю отчёты.
— Последнее время они настолько туманны, что кое-кто всерьёз думает, будто вы что-то недоговариваете.
Я не собирался разводить полите сов. К моему удивлению Крен вдруг начал смеяться.
— Неужели настолько заметно? — произнёс он, наконец.
Я вновь развёл руками:
— Увы.
Вот уж не думал, что так сразу получу доказательство того, во что сам просто не верил.
— Ну, ладно, ладно, есть грех, — продолжает Крен. — Но это лишь потому, что обнаруженное нами чересчур грандиозно, вот и хотелось набрать данных побольше. К тому же я всё равно собирался делать доклад на ближайшем заседании академии.
Заседание Всесолнечной академии должно было состояться через полгода.
— И что же вы такого интересного здесь открыли?
— Идёмте.
Крен резко поднимается с кресла и идёт к двери, нимало не интересуясь, следую ли я за ним. Разумеется, я следую. Куда же мне деться.
В коридорах нам ни разу никто не встретился. Оно и понятно, рабочий день. Это Крен, как руководитель, может позволить себе отдохнуть в любое время.
Мы вошли в контрольный центр. Вот здесь народу было полно. Контрольный центр — это же сердце лаборатории. Именно он, а не рубка навигации, особенно если учитывать, сколько времени лаборатория находится в инерционном полёте.
Люди суетились возле пультов, рассматривали на дисплеях какие-то обозначения и графики. Я даже не пытался разобраться, что они значат. Без минимальной информации сделать это было попросту невозможно. Вон та кривая слева от меня вполне могла быть графиком энергонасыщенности различных уровней вакуума, но с таким же успехом она могла изображать и динамику простудных заболеваний. Мало ли похожих кривых.
— Так вам удалось установить, что такое Аномалия? — спросил я у Крена.
— Да, это многомерный объект, скомпонованный в трёхмерном пространстве. Внутри у него те же двенадцать измерений, как и у нашей Вселенной, и так же большинство из них свёрнуты.
Не могу сказать, что я чересчур удивился. Подобная гипотеза уже выдвигалась.
— Фридмон? — коротко уточнил я. — Мир в микрочастице?
— Ну, Аномалия, конечно, не микро, — рассмеялся Крен, — но в главном вы правы.
Он указал куда-то рукой. Я глянул в том направлении. Неподалёку располагались несколько крупных экранов. Какое-то время я никак не мог осознать, что вижу на них. На одном виднелась планета, похожая на Юпитер, но с кольцами, на другом был берег и уходящая к горизонту бескрайняя водная гладь. Из воды торчала башка какой-то рептилии. Фантастику они тут, что ли, смотрят в рабочее время? Ой, вряд ли.
Вопросительно смотрю на Крена, хотя, собственно, уже догадался. Вот только поверить в свою догадку никак не могу. Руководитель лаборатории торжественно и молчаливо стоит передо мной словно монумент самому себе.
— Это внутри? — спрашиваю я тихо. Говорить громко кажется кощунством.
Крен с одобреньем кивает.
— Да, мы разработали способ посылки внутрь Аномалии зондов. Честно говоря, думал, что вам понадобится больше времени, чтобы сообразить.