************************************************************
Владимир ВЕНГЛОВСКИЙ «МЕСЯЦ ВЕТРОВ»
Если стоять на бархане к востоку от Города, то пустыня просматривается далеко-далеко, до самого горизонта. Каждый раз, когда вглядываешься в переливы песка, можно увидеть горные цепи, поднимающие вершины из жёлтого сыпучего моря. А вон там, возле багрового восходящего солнца, русло полноводной реки с песчаными волнами. Всё точно как в книге с картинками, которую читает нам Староста. Только это — ненастоящее, плод воображения, марево над пустыней.
Но заманчивые дали всё равно притягивают мой взор. Изо дня в день. В перерывах между тяжелой работой и занятиями у Старосты.
— Лесс! Бегом к колодцу! Сколько тебя можно ждать?!
Я понял, что меня зовут, только когда крики стали совсем нестерпимыми. Нужно идти к колодцу в центре Города и крутить ручку, медленно поднимая ведро из подземного источника. Да и опускать тоже осторожно, боясь его разбить, уронив с такой высоты. Пятьдесят оборотов вниз и пятьдесят вверх. Вверх — гораздо труднее, до дрожи в уставших руках, потому что ведро идёт полное до краев холодной густой водой. Если тихо-тихо замереть, то можно услышать, как в глубинах земли шумит источник. Он манит и зовёт, поэтому надо поскорее передать очередь следующему работнику, чтобы случайно не сделать шаг.
Мне уже шестнадцать, и я давно тружусь наравне со взрослыми мужчинами.
— Иду, иду-у-у!
Меня особо не ругают за задержки, так как я являюсь ещё и добровольным наблюдателем. Настоящие наблюдатели (вон они — на двух вышках сидят) не замечают красот пустыни. Они высматривают предметы, которые выносят на поверхность песчаные течения. Тогда горожане спешат, чтобы успеть схватить предмет, а если он большой — опутать прочными сетями и притащить в Город, пока песок не поглотил обратно то, что принадлежит пустыне. Порой появляются очень хорошие вещи, добыча которых — праздник для всего Города.
Я люблю рассматривать древние предметы, наверное, так же сильно, как и пустыню. Мне нравится держать их в руках, изучать старинные надписи, пытаться разгадать скрытые значение и смысл.
В этом Анрика очень мне помогает. Это нас и сблизило. В моем доме, где я живу один после смерти родителей, есть древняя часть стены, в которой покоится табличка с едва различимой надписью: «ул. …ова, 14». Я не понимаю, что она означает, но каждое утро, когда ухожу, протискиваясь сквозь крохотную дверь, прикасаюсь к табличке, словно к тайнам далёкого прошлого. Анрика, если успевает забежать ко мне в гости, тоже до неё дотрагивается, и тогда наши пальцы иногда встречаются.
Анрика работает на молочной ферме. Свободного времени у неё ещё меньше, чем у меня. Но зато у нас есть занятия у Старосты, где мы все встречаемся — я, Анрика, Стас и Крошка.
Я начал спускаться с бархана, когда увидел…
Что это?!
Вдали на юге, куда никогда не ходят наши охотники, среди утреннего марева пустыни передвигалась тёмная фигура, отбрасывающая длинную тень.
— Путник! — закричал я, не веря собственным словам. — Путник!
«Бом-м-м, бом-м-м», — гулко и протяжно ударил колокол на вышке наблюдателей.
На протяжении всей моей жизни в Город ни разу не приходили чужаки...
* * *
Когда папа был жив, он иногда брал меня к ближайшему оазису. Учил натягивать пружину самострела, вкладывать стрелу. Рассказывал, как надо целиться, чтобы поразить паука точно в голову, в нервный центр.
— Вот видишь, — говорил отец, показывая на ближайший скрюченный ствол. — Представь, что это пустынный паук. Бей точно между глаз, сынок. Так. Задержи дыхание, плавно нажимай спуск. Плавно…
Щёлк! Самострел дёргался в руках. Стрела улетала куда-то поверх воображаемого паука и исчезала среди высохших колючих деревьев.
— Да что такое! — сердился отец и отправлялся на её поиски.
До оазиса было несколько часов пути, но я любил приходить сюда вместе с папой. Мне нравилось наблюдать за коричневыми ползущими деревьями. Их голые ветки с длинными колючками иногда смешно шевелились, словно пытались поймать проходящего мимо человека. Среди деревьев гулял ветер. Казалось, что он живой и с любопытством прислушивается к нашим разговорам. Иногда я даже боялся его ранить, когда чувствовал, что ветер разглядывает мои робкие попытки попасть по мишени.
Здесь можно было легко разжечь костер — хвороста вокруг хватало. Мы сидели с отцом друг возле друга, смотрели на потрескивающие в пламени ветки и молчали. Наверное, отец в эти минуты вспоминал маму. А ещё он рассказывал разные истории из своей охотничьей жизни.