Весь ненужный хлам переместили в грузовой корабль. Еще в конце двадцатых он привез одному из последних экипажей воду и припасы, после чего из-за неисправности навечно стал частью МКС, как внезапно вскочивший на теле прыщ. Ивану Покровскому понадобилось около часа работы в открытом космосе. Грузовик развалился на тысячи осколков и сгорел в атмосфере, словно бутылка из-под шампанского, которую на счастье разбивают о корпус корабля перед спуском на воду.
Покровский настоял на том, чтобы поселиться в бывшем российском сегменте, хотя для всех членов экипажа каюты подготовили в жилом модуле. Командир Стивенсон не возражал. Спецкостюму Покровский предпочел какой-то ширпотреб – костюм советского космонавта прошлого века с нашивкой на груди в виде серпа и молота. Костюм сшили по старым лекалам, но он все равно выглядел поредевшим, как прямиком из музея. Современный экземпляр был выполнен в ярко-голубом цвете со вставками зеленого на плечах и штанинах (разработчики хотели, чтобы экипаж не забывал цвета Земли). Ткань была приятная и мягкая, отталкивала воду и не маралась. Сшитый по индивидуальным параметрам костюм сидел, как влитой. Нака выглядела в нем особенно органично. Костюм подчеркивал ее миниатюрную точеную фигуру, худенькие ножки и руки выглядели совсем хрупкими, почти детскими. Меньше всего повезло Ричарду Пателу, которому от отца-индуса досталась знатная фамилия и не менее внушительная внешность почтенного махараджи. Известный своим щегольством и экстравагантным вкусом в одежде, доктор Пател выглядел в костюме, как преподаватель физкультуры где-нибудь в Сиэтле. Так и хотелось повязать ему на шею привычный бежевый шарф, и надеть черный пиджак с лаковым отблеском.
Вечером безнадежно уставший экипаж собрался в командном модуле на ужин. Молчанов с отвращением тянул из трубочки сублимированный суп с привкусом мяса и соленых огурцов. Требовалось поддерживать энергетический баланс даже через «не хочу», несмотря на тошноту. От взгляда на мясные консервы к горлу подкатывал ком. Покровский, напротив, уплетал рыбу за обе щеки и болтал напропалую о прошедшем выходе в открытый космос: где какие болты открутил, что отпилил и какие красоты успел разглядеть. Ричард Пател и Нака Миура слушали внимательно. В отличие от них командир Стивенсон хоть и присутствовал, сознание его, кажется, витало далеко за пределами корабля. Лицо командира напряглось, глаза двигались редко и только по делу. По-видимому, он нервничал перед предстоящим запуском.
Нака отцепила от пояса нечто похожее на старую видеокамеру и показала всем.
— Кажется, приказ был избавиться от всего мусора, — шутливо подначил Молчанов.
Нака вытянула ладонь, поставила камеру сверху, как на подставку и по очереди направила на каждого объектив.
— Ничего не напоминает. Ну же?
— Нил Армстронг, — сказал Покровский без тени сомнений.
Нака отпустила камеру и похлопала в ладоши, потом снова подхватила ее и прижала к груди, как прижимают любимых домашних животных.
— «Хассельблад 500», такой же делали снимки астронавты на Луне.
— Где ты ее взяла? — спросил Молчанов.
— В главном модуле нашла, в мусоре. Кто-то давно привез ее, она, наверное была для того человека очень ценной. Кто бы мог подумать. Она же и работает, и пленка имеется. Мы должны сделать первое фото экипажа.
Нака отлетела на метр в сторону.
— Ну-ка соберитесь. Командир, прошу вас сядьте поближе к Ивану.
— А что, хорошая идея, — сказал Молчанов, прильнув поближе к Покровскому, с другой стороны.
Нака вытянула сбоку рычажок, прокрутила пленку, прицелилась. Щелчок затвора четкий и звонкий.
— Здорово. Снимать на пленку так увлекательно. Это станет нашей историей.
Нака была похожа на ребенка, которому вручили долгожданный новогодний подарок.
— А как проявлять будешь? Неужто на Марсе фотостудия есть? — усмехнулся Покровский.
— Проявлю на Земле. А потом каждому пришлю копию. Нет, сама вручу, — Нака погрузила глаз в видоискатель фотокамеры и принялась разглядывать окрестности модуля.
Покровский воспользовался паузой и вновь вернулся к рассказу о своем героическом выходе в открытый космос. На этот раз доктор Пател слушал с большим вниманием. Нака притомила его.