Хотя реализовать эту мечту в Чикаго было нелегко, Сонни делал всё, что мог. Они каждый день репетировали в доме матери Пэта Патрика, или в клубах, где работали, или в любом другом месте, которое могли временно занять. Репетиции были изнурительными, но бодрящими испытаниями, состоящими наполовину из музыкального обучения, наполовину — из лекций, предсказаний, духовных и практических советов. Хотя он не настаивал на том, чтобы каждый музыкант верил ему (или хотя бы понимал его слова), тем не менее он читал им лекции по личной дисциплине, по истории чёрного народа и его роли в создании цивилизации, о применении музыки к изменению мира, по этимологии, нумерологии, астрономии и астрологии… всё это вкраплялось в процесс репетиции, подкреплённое шутками, словесными играми, толкованиями Библии и анекдотами о знаменитых джазовых музыкантах.
Он настаивал на том, чтобы все были вегетарианцами и питались натуральной пищей с большими количествами фруктов и грубых волокон. Такой взгляд был настолько странен в то время, что из-за него Иден Абез, сочинитель хита 1948 года "Nature Boy", стал героем киножурналов и журнальных разворотов. Но обычаи Сонни в питании казались его музыкантам ещё страннее. Даже когда им случалось играть в клубах, где подавалась хорошая еда и группа могла бесплатно есть, что угодно, Сонни приносил всё с собой — яблоко с хлебом или арахис со особым мёдом.
Стиль его лекций на репетициях не подразумевал особого участия слушателей; он и не поощрял музыкантов играть идеями и словами в его собственной манере. Однажды, когда он рассуждал о музыке как примере того, что гармония, единство и красота могут быть созданы из общего объёма работы (даже если отдельные ноты находятся в кажущемся беспорядке), один из музыкантов, которому показалось, что он ухватил смысл, спросил его, не является ли беспорядок ("disarray") чем-то вроде солнечного луча ("sun ray"). Сонни это не доставило удовольствия.
Он мог начать репетицию (как это на самом деле было в последующие годы) с шуток о том, что случилось во время его недавнего посещения лабораторий Роберта Муга, где он осматривал новые синтезаторы. Один из техников показал ему терменвокс, который активировался прикосновением к стальной ленте. Но у Сонни с ним ничего не вышло. «Этот человек сказал: «У некоторых людей есть некое сопротивление кожи.»» «Другими словами», — сказал Сонни, — «он не будет играть для чёрных!» После этого он, как Букер Т. Уошингтон, обращал шутку в серьёзное обсуждение прогресса электрических инструментов и того факта, что, как он видел, в студиях Муга играют только белые. «Чёрные люди отстали во всех этих вещах, и им нужно догонять.» Затем он говорил о своей собственной опытной модели синтезатора и её уникальности («Иногда он сам заводится… он работает так, как будто у него есть свой разум.») Потом он прерывался, чтобы сказать кому-то, кто только что пришёл, чтобы тот чего-нибудь поел. Потом вспоминал, что им нужно посетить место, где им предстоит завтра играть, чтобы оценить акустику, решить, что они наденут и в общих чертах определить воздействие, которое нужно произвести на публику («Иногда публика меня боится. Они там как компания зомби — это я должен их бояться!»). Его прерывал телефонный звонок.