— Расстегивай одежду! — рявкнул усатый краснолицый гвардеец.
Мальчишка-инквизитор слегка покраснел. Видимо, не доставляло ему удовольствия разглядывать голые мужские тела. Сочувствую. Я расстегнул пуговицы.
— Чист, — проворчал гвардеец. — Кто еще в доме?
— Никого, — ответил я.
Нечистый его забери! Не умею я врать. Кажется, голос ломкий стал. И лоб испариной покрылся.
— Идемте, — сказал инквизитор. — Это же профессор Тард. Он под защитой Великого Инквизитора. У нас служит.
Уф-ф, пронесло.
Когда патруль утопал дальше, я вернулся к шкафу. Помог выбраться девушке — маленькому желтому солнышку.
— Спасибо, — пробормотала она, опустив глаза. — А вы правда профессор? Такой молодой?
«Да уж, — хотел было сказать я, — у нас в Академии нынче большая текучка кадров».
Но вместо этого произнес:
— Покажи.
Девушка закатала рукав. По руке расползлось серое, цвета Луны Нечистого, пятно скверны.
— Меня зовут Играда, — сказала девушка и улыбнулась.
Играда сидела на диване, поджав под себя ноги, и держала бокал с вином. Элегантно сидела, словно аристократка. Не скажешь, что была детской учительницей в своей прошлой — до скверны — жизни.
А сейчас скверна с каждым днем все выше и выше поднимается по ее руке. Скоро серая твердость переползет на тело, затянет голову… А дальше? Дальше оскверненные становятся образом не Создателя, а Нечистого. Я с тревогой бросил взгляд на Играду. Совсем кожа у нее на лбу тонкой стала. Вот-вот третий глаз, порожденный скверной, прорежется.
— Что там? — спросила Игра.
— Ничего, — поспешил я обнять девушку. — Все нормально. Я обязательно найду лекарство. Мы вылечим тебя.
— Вылечим, — Играда тяжело вздохнула. — Это же не болезнь. Это не заразно. Это проклятие Нечистого.
Девушка попыталась спрятать лицо в ладонях, но я схватил ее за руки. Заглянул в глаза.
— Понимаешь, мне надо разобраться, что такое эта скверна. И тогда я пойму, как от нее избавиться.
За окном ярко светили Луны. Белая Луна Создателя оставляла на полу светлые пятна. Серая Луна Нечистого добавляла к пятнам темные тона. Сегодня начало цикла — период Вознесения. Праздник, отмечающий дни, когда Создатель и Нечистый покинули наш мир и создали Луны. Луна Создателя — рай для душ, куда после смерти попадают праведники. Те, кто не копаются в земле в поисках старинных предметов. Не задают подозрительных вопросов: «Что было раньше? Отчего нам так сложно постичь мудрость древних книг? Почему все древнее — скверна?»
Вот такие умники, которые хотят слишком много знать, являются одержимыми Нечистым. Они попадают в ад — на Серую Луну. Они и еще те, кто носит на себе печать скверны. Доблестная инквизиция ускоряет их вознесение.
Сегодня, в начале дней Вознесения, Луны приближаются друг к другу и опускаются к самой земле. Море поднимается высоко, пытаясь бурными волнами разбить скалы. Если когда-нибудь это случится, то наш город рухнет в воду. Даже до моего дома в центре города доносится шум ударяющихся о камни волн. Защити нас, Создатель!
Я поднял ладони к Белой Луне.
А над Лунами висело ночное небо, расцвеченное белыми и серыми красками. Сейчас дальше Лун ничего не видно, но в другие дни… Когда заканчивается праздник Вознесения и цикл достигает середины, Луны отдаляются, становятся намного меньше, и далеко-далеко на небе загораются маленькие желтые звезды. Говорят, что это фонари Создателя и Нечистого, которые освещают им небесный путь. Но мне кажется совсем другое…
— Покажи, куда уже поднялась? — обернулся я к Играде.
Девушка расстегнула пуговицу и медленно опустила халат. Серая скверна с ее руки уже протянула свои щупальца на плечо. Я прикоснулся — твердая скверна едва прогибалась под пальцами. Медленно я опустил ладонь ниже — на гладкую и теплую женскую кожу.
— Я с каждым днем все больше и больше похожа на Нечистого, да?
— Не говори ерунды, — я обнял Играду.
Звякнул о доски пола упавший бокал.
— Кажется, мы разлили вино, — горячее дыхание девушки щекотало мне ухо.
— Ну и Нечистый с ним, — сказал я.
Через час, когда я уже засыпал, обнимая Игру, перед моим взором вновь возникла старинная картина, которую я нашел давно, еще в начале своей службы в инквизиции. На картине было изображено черное небо, наполненное сверкающими звездами. Небо дышало бесконечным пространством, манило неведомыми далями. И мне показалась, что там, из черных глубин, кто-то смотрел на меня пристальным вопрошающим взглядом.