И вспомним рифму – лето и весна.
Я, дом и дол обнять всегда готовый,
Лишён привычки милой старины:
Дремать до полдня, не спугнув покровы
Туманной деревенской тишины.
Я в скачке век готов вести отныне.
Я весь – огонь, и сполохом огня
Лечу над лесом, морем и пустыней.
И лености в полон не взять меня.
Моя религия – Поэзия России.
Она обнимет веси-времена
Свирелью Родины. И взор Поэта синий
Увидит моя милая страна!
***
Я налажу свой маленький стих
В этот звонко-отважный полёт.
Пусть в пути его ветер настиг,
Обнимается с ним и поёт.
Я украшу тот стих бирюзой
Ярко-синего вешнего дня.
Я омою те строки слезой
И очищу нежданной грозой.
Угадай в этих строчках меня.
А. Пушкин.
Спи, почивай, не болей, не скучай.
Вызывай, не зевай, налечу, поучу.
Поцелую шутя, моё свето-дитя!
А . Пушкин.
15. 06. 1996. Утро 15. 06. 1996.
Ни облачка. Простор синеет новью.
А Солнышко разлив своих лучей
Сопровождает вечною любовью,
356
Надеждой творчества и радугой очей.
Витает ангел рифмы звонкогласой,
Парит над сердцем, задевая боль.
И зреет Русь на пике дня и часа,
Готовая пожертвовать собой.
Та жертвенность сильней ума и воли, –
О, гены, гены – посох и тюрьма,
Терпенье вечное к одной и вечной боли –
Натурой рабскою представшая сама.
Но зреет Русь и, разрывая полог
Молчанья, глупости, покорства и вранья,
Привычку жертвенности – жестом дискобола
Отбросит в заповедные края.
Упругий стих упругим мыслям равен.
Я стих стремлю до звёзд и до Луны.
Свободен, ясен, чист и полноправен,
Он напоён цветением весны.
Он насыщает ветром свежесть кожи.
Он очищает верой сферу чувств.
Мой стих – кинжал и вынутый из ножен
Он высек профиль мой на паперти искусств.
А.ПУШКИН
Сто раз могу поставить подпись: «Пушкин».
Доверьтесь и поверьте, наконец.
Свирель поёт на Пушкинской опушке,
Приняв Поэта ласковый венец.
Крещёная на поле покрывала
Волшебной ночью в окруженье Муз,
Моя Свирель мне вечность открывала
И звёздным поясом меня короновала,
Означив вечный поэтический союз.
Не изучай мой почерк так детально
И не ищи в нём сходства со своим.–
На сходство это наложила дальность
Свою печать, внушая нам двоим,
Что дело не в рисунке букв. Мой росчерк,
Строфа моя угаданы тобой! –
В полёте Пушкинском, в Его лазурной мощи,
Созвучной со Свирельною судьбой.
Да, я могу сто раз тебе ответить,
Что жив Поэт и ныне и всегда.
А цель твоя – Его любовью метить
И брать стихом, как штурмом, города.
Бери село и город во владенья
Поэзии лучисто-голубой.
А я приму за почерк снисхожденье,
357
Теплом доверия пожалован тобой.
А. Пушкин.
Грудь разрывается. Горят былые раны,
Когда опять Отечество в огне,
В огне страданий и в огне мечтаний.
О, Русь моя, ну вспомни обо мне.
Мы здесь не спим, не дремлем, не зеваем,
Страдаем, молимся, сосредоточив взор
На бездне прошлого, что жерло разевая,
Стреляет в сердце Родины в упор.
Осечка… В бешенстве роняя пену злобы,
Трясётся враг. Дрожит его рука.
А нежный стих первостатейной пробы
Слуг сатаны разит наверняка.
Я нежности хочу. Политики не надо.
Как в горле кость она нужна стиху,
Как ложка дёгтя в мёде, капля яда,
Мазок излишества, добавленный штриху.
Я нежности хочу, воздушности, полёта,
Беспечности, прозрачности ручья,
Чтоб обо мне в России вспомнил кто-то.
Но прежде всех Свирель – голубушка моя.
О, зрелость вольная, вобравшая в себя
Всю искушённость жизнью, всю отвагу!
О шум лесов, плеснувший на бумагу
Простор России, плача и скорбя!
В самом дрожанье северных дерев,
В их трепетанье листьев с их порывом
Навстречу Небу бурным и игривым
Себя я вижу, в сути усмотрев
Дух русский, где *Орёл, Телец и Лев
Единым сочетаемы порывом.
Примечание: *Орёл, Телец и Лев единым сочетаемы порывом. Пушкин имеет в виду, что
за Апостолами Марком, Матфеем, Иоанном и Лукой на лицевых обложках старинных Евангелий
стоят образы Ангела, Орла, Тельца и Льва.
Пушкин говорит в этих строках о единстве Мира, которое санкционировано Самим
Господом Богом.
Да, Третьим Оком видим мы Былое
И Будущее, к Богу залетев,
В Его пенаты. Этот Мир освоив,
Мы поняли, где Ангел и где Лев.
Да, это Око в помощь мне, Свирели.
Оно взирает на простор полей