За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова…
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто воевать
Шёл мимо нас… И племена сразились.
Русь обняла кичливого врага.
И заревом московским озарились
Его полкам готовые снега.
Между прочим…
Ах! Умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шёпотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы…
От ужаса не шелохнусь, бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло,
Не чувствуя ни ног, ни головы.
НАСТУПАЛА ПОРА ВЗРОСЛЕНИЯ
Прошли глухие времена,
Где глох наш род, где глохли люди,
Где обрывались стремена
И был безбожник неподсуден.
Но ярче, ярче стала высь,
Где всё яснее смысл рожденья,
Где неизбежно восхожденье
И где сонеты родились.
Хлеб нам наш насущный дай нам, Боже,
Огради от бед и разрушений,
К нашим детям будь добрей и строже,
Их отринь от бездны разрушений.
Отче Наш, Твоя на Небе сила
Волею Твоей продлится в жизни,
Верою божественной в России
И любовью к страждущей Отчизне.
К людям милосердием нисходит
Царствие Твое Небесным током,
Разумом Божественным в народе,
Единеньем Запада с Востоком.
Дай же, Боже, хлеб нам наш насущный
И прости нам вечны долги наши.
Пусть вздохнёт свободней неимущий
На просторе нив, лесов и пашен.
Силою молитвы пробуждая
В сердце созидательную думу,
Боже, дай за наши все страданья
Кров – бомжу и совесть – толстосуму.
ГРЯДЁТ МОЯ РАСЕЯ
Нет, не увяла стать в моей Руси –
Ни в росте, ни в осанке, ни в походке.
Неси своё достоинство, неси,
Моя Россия, тихий ангел кроткий!
Не лебези пред сильными, не плачь,
Держи, родная, голову повыше.
Ещё немного – сгинет твой палач.
Он приговор себе давно уж пишет.
Он приговор себе уж подписал
Жестокостью, насильем, грабежами,
Слуга двуличья, сатаны вассал
Рассёк свой век он жадности ножами.
На нитке виснет подлости судьба,
Хотя мощнит ещё её двурогий.
Но жив народ – не просто голытьба.
В нём разум с сердцем, а не только ноги,
Бегущие по миру босиком
От ужаса, что сатана посеял,
Россия – свет, идущий от икон,
Россия – человечности закон.
Рассейся, мрак, грядёт моя Расея!
В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО
Господь сказал: В начале было Слово
Оно и нынче впереди всех дел.
Так будет до Пришествия Второго.
Чу! Слышишь, – словно ангел пролетел?!
То СЛОВО ЛАСКОВОЕ утренней молитвы
Прошелестело крыльями любви.
Словесные молитвенные ритмы
Воздвигли храм небесный на крови.
Молитва матери вернула к жизни сына.
Молитвой Родины рассыпалась беда.
И монументом сына-исполина
Взошло то СЛОВО над Европой навсегда.
Молитва зыблется над храмом и лачугой.
Молитвами спасается народ
И отдаётся жизнь своя за друга,
И светится звездами небосвод,
И храм доверия возводится на слове,
И СЛОВОМ строится семейный наш очаг.
Любовь небесная лежит в его основе.
Сопротивляется молитве только враг.
И СЛОВО ПОЭТИЧНОЕ на взлёте,
Когда оно мольбой освящено.
Оно предшествует любой работе,
Когда к душе душой обращено.
Во всём всегда в начале было СЛОВО.
Тем СЛОВОМ будем живы мы с тобой,
Спасаясь до Пришествия Второго.
ТО СЛОВО НАЗЫВАЕТСЯ – ЛЮБОВЬ!
НЕ ФАТУМ, НО ГОСПОДЬ,
ИЛИ
ГДЕ РОДИЛСЯ, ТАМ И ПРИГОДИЛСЯ
БЕЛЫЕ НОЧИ
Поэма о Петербурге
Я вдалеке, но мне милы рулады
Ветров балтийских над седой волной
И очертанья каменной громады,
Чернеющие позднею весной;
Прелестных далей томные туманы,
Ушедшие за синий горизонт.
О, Питер, Питер, наносящий раны
Таким, как мной оплаканный Назон!*
Опять разбужен веяньем весенним,
Охвачен вдруг волнением в крови,–
Прошла пора дремотной русской лени;
Пришла пора полёта и любви,–
Плыву к тебе на облаке восторга,
Резных оград твоих приемлю вид.
И в духе предсказаний Сведенборга**
Со мной мой милый город говорит.
Он помнит всё: в нём живы те напевы,
Звучавшие в дни празднеств и боёв,
И дышит тайно облик милой девы
Среди садов, гуляний и пиров.
Но я – простора друг. Я улетаю
Из замков и кунсткамер на простор.
Я синь небес опять благословляю,
Веду с Невой привычный разговор.
О, ночи белые, вам нету в мире равных,–
Вы волшебства и таинства полны.