– Понял, – пристыженный этой выволочкой, я больше не осмелился спорить, опасаясь долгой лекции «о руководящей роли партии и правительства в то время, когда наши космические корабли бороздят просторы…». Бес тоже не стал дожидаться лекции и, ехидно хихикая, припрыгивающей походкой отправился к детскому саду развращать новые невинные души.
– Заруби себе на носу: Советский союз первым полетел в космос и никак иначе! - удовлетворенная победой, она отошла.
– Я бы полетел туда, – глядя на лазурь, увидев которую Грабарь бы удавился от зависти, указал на солнышко, норовящее бросить луч, как золотой дублон из «Острова сокровищ», прямо в левый глаз, Андрей. – На Солнце.
– Там так горячо, что и до нас тепло долетает, сгоришь.
– Тогда на Марс.
– Во, на Марс еще можешь успеть, – сжалился я, – если дисциплинированным будешь, – все-таки не удержался от подначки.
– Да ну тебя! Скреби лучше, а то вон лист остался за тобой.
– А за тобой два листа, – указал я.
Пару часов мы душевно скребли радующуюся весне природу. Даже откопали возле остатков забора, под гниющими листьями и серым сеном ноздреватый лед.
– Так тепло, а лед и не тает, – удивился Андрей.
– Раньше так лед сохраняли на лето, – поделился я прочитанным в какой-то книжке, – засыпали опилками и сеном, а летом в погреб относили, и квас на нем держали.
– Было же время, – вздохнул друг. – Без холодильников жили.
К обеду учительница сжалилась и выстроила нас.
– Молодцы дети, все славно потрудились, даже Влад с Андреем. Сегодня вы получили важный урок – только опираясь на коллектив можно чего-то добиться. И в этом вам помог подвиг простого советского парня Юрия Алексеевича Гагарина, который на детище Сергея Павловича Королева первым на нашей планете полетел в космос! Без помощи товарищей и партии он был бы простым безвестным лейтенантом, а так покорил своей улыбкой весь мир! Ура, дети!!!
– Ура!!! – закричали мы, и грачи испуганно шарахнулись с берез.
– Космос полон манящих и непознанных тайн и дисциплина откроет вам путь! Не следует забывать, что наша страна не только впервые в мире запустила в космос человека, но и отправила туда женщину! Ура!!!
– Ура!!! – опять проорали мы.
– Влад, о чем это говорит?
– Что женщина тоже человек? – не понял я.
– Это говорит о том, что надо не умничать как обезьяна, а слушать старших! Полет женщины в космос демонстрирует социалистическое равенство! Понятно?
– Понятно, – ответил строй.
– Поставьте инвентарь на место и можете идти по домам, сегодня уроков не будет.
– Спасибо, Ирина Сергеевна, – ответили мы.
– Помните, только дисциплинированные дети станут космонавтами и полетят к другим мирам, – напоследок напутствовала она.
– Пошли ко мне, – предложил я другу. – Котят наших посмотришь.
– Пошли. А интересно, на девятое мая училка нас заставит окопы рыть?
– Я откуда знаю?
– Смотри, что я нашел, – когда мы шли через конторский сад, готовящийся через две-три недели выстрелить белыми и розовыми зонтиками, манящими майских жуков, похвастался я. – Пятнадцать копеек,
– 53-го года, – Андрюха с интересом осмотрел мою находку. – Повезло тебе. Старые монеты в цене. Поменяемся на что-нибудь?
– Нет, – хотя меняться после прочтения «Тома Сойера» я очень любил, но отдавать редкую денежку было жалко. – Начну коллекцию собирать.
– Если передумаешь, то скажи.
Придя домой, мы увидели отца, важно, как вожак макак-резусов, сидящего за столом в прихожей и плотно закусывающего. Перед ним стояла ополовиненная бутылка водки и лежала доска с порезанным салом, чесноком и луком.
– Привет, пионеры! Чего так рано? – весело осклабившись зубастой акульей пастью, спросил он.
– Так праздник же сегодня, – отрапортовал я. – День космонавтики.
– Молодцы. И как отметили?
– Провели субботник.
– И все?
– Боролись с израильской военщиной.
– Это похвально, как говорится, сын достойный своего достойного отца.
– Еще я монету нашел, – ободренный похвалой, признался я, протягивая ее отцу.
– Монета это хорошо. Это даже, можно сказать, чудесно, – он осмотрел мою находку. – У меня тоже была когда-то монета, так матерые филателисты ходили ко мне по ночам. И космонавтика это хорошо. Меня чуть в космонавты не взяли, но потом передумали, а так бы быть тебе сыном космонавта, – потрепал папаша меня по волосам.
– Ты бы как Гагарин был? – уточнил я.
– Может даже лучше. Я же Гагарина видел, вот как вас, – глядя в наши наливающиеся неприкрытым восхищением глаза, соловьем заливался отец.
– Правда? – спросил я.
– Юру Гагарина? – уточнил Андрюха.
– Конечно, Юрку Гагарина. Других же не было, – кивнул он головой и по-ленински монументально задрал руку. – Простой такой парень, почти как я в молодости. Уму непостижимо, как благодаря руководящей роли партии и лично Никите Сергеевичу Хрущеву простой русский парень попал, как говорится, не на Колыму или за Можай, а на околоземную орбиту, – он, склонив голову, как сыч, посмотрел на нас.
Терзаемый шустрым червячком сомнения, приползшим на смену бесу, я начал лихорадочно вычислять. Отец был 1957 года рождения, а Гагарин погиб году в 68-69 где-то.
– А когда ты его видел? – наконец не выдержал я, плеснув в костер разговора немного керосина сомнения.
– Я школьником был, нас в Москву возили и на Красной площади мы его встретили, – вздохнул родитель, наполнив себе еще рюмку. – Земля ему пухом! – водка провалилась в бездонное горло.
– А еще кого вы видели? – Пончик не сводил с него восхищенного взгляда.
– Еще? – задумался отец, взгляд его блуждал по сторонам как экспедиция Амундсена, – еще? – налил в рюмку, махом выпил, – еще? – взгляд зацепился за книжный шкаф, сквозь дверь выглядывающий из моей комнаты. – Аркадия Гайдара я видел!
– Ух ты! – восхищенно вскликнул Андрей. – Живого Гайдара?
– Да вот как тебя, – небрежно взмахнул десницей отец, – Прямо вот так стоял передо мной, смеялся, даже книжку мне подарил. Вон там, в шкафу стоит, – узловатый палец указал нужное направление. – Можешь взять почитать, очень интересно – про штаны из «чертовой кожи».
– А Горбачева вы видели? – преданно как щенок глядя в глаза, спросил Пончик, вспомнив горячо обсуждаемого деревенскими мужиками генсека и его «сухой закон».
– Горбачева? – отец задумался, пустив морщины, похожие на высохший такыр, по обширному лбу. – Горбачева пока что нет, но думаю, что увижу. Ладно, пойду на работу, а вас с праздником, щеглята, – он с сожалением посмотрел на опустевшую бутылку и встал с табуретки. – Без партии вам не бывать орлами. Учитесь хорошо и скоро станете космонавтами. Или комбайнерами – передовиками.
– Нет, мы лучше космонавтами, – вежливо отозвался я.
Андрюха согласно закивал.
– Зря, – не согласился отец. – Коммунистическая партия в моем лице вполне бы сделал из вас победителей социалистического соревнования с вручением переходящих красных вымпелов и радиоприемников «Ленинград-002». Ну, пока подумайте, время у вас есть, – ворча гордо, как насытившийся французской булкой, крошимой благообразной старушкой, голубь, закрывая за собой дверь на веранду, напутствовал он.
– Какой у тебя батя! – с восхищением и завистью сказал мне Андрюха. – Мне бы такого! И Гайдар книжку подарил, и Гагарина видел, и чуть в космос не полетел!
– Угу, – согласился я, точно помня из предисловия к «подаренной» книге, что автор погиб в первые дни Великой отечественной войны. – Самое место ему в космосе…