Так, однажды она сказала, что мексиканцы — это помесь индейцев, испанцев и чернокожих, поэтому их расу можно считать нечистокровной, они — как уличные дворняжки. Когда собеседник возразил Грейс, что новорожденные мексиканские дети ничем не отличаются от английских, а затем различие между ними состоит только в образовании, она ответила, что обычный и чистокровный жеребенок тоже на первый взгляд неразличимы, однако из первого невозможно сделать первоклассного скакуна. Эдвин и Грейс сходились во многом, но самому Хабблу такие мысли не были свойственны.
Грейс была несправедлива и к своему полу, когда говорила, что «женщины — это или спутницы, или паразиты», а также когда воспротивилась тому, чтобы автором биографии ее умершего мужа была женщина. Ее высказывания о темнокожих повторить сегодня попросту немыслимо. Впрочем, нужно признать, что людей из прошлого трудно судить по современным меркам. Описывая Грейс, нельзя не упомянуть о ее богатом воображении и впечатлительности: свои расистские и снобистские представления в большинстве случаев она восприняла от гостей или хозяев званых вечеров, куда попадала вместе с мужем.
Среди известных ученых, с которыми Хабблы были дружны, можно назвать Субраманьяна Чандрасекара (1910-1995) и его замечательную жену Лалиту. Именно Чандрасекар выдвигал Хаббла на Нобелевскую премию, но это предложение не было принято, поскольку Хаббл уже умер. Также у Эдвина и Грейс было много знакомых из мира искусства: режиссер Фрэнк Капра, актеры Лесли Говард, Гэри Купер, Хелен Хейс и Кларк Гейбл, писательница и сценаристка Анита Лус (ей принадлежит сценарий фильма «Джентльмены предпочитают блондинок» (1953)), композиторы Коул Портер и Игорь Стравинский, писатели Томас Манн и Бертольд Брехт. С большим уважением Хабблы относились к великим комикам Харпо Марксу и Чарли Чаплину с его легендарной женой Полетт Годдард — с этой парой Хабблов связывала долгая дружба.
В доме Хабблов бывал и британский писатель Бертран Рассел (1872-1970), хотя Джеймс Джинс считал того «плохим человеком». Грейс записала три совета Рассела о том, как добиться счастья: 1) творческая работа или работа, имеющая осязаемый результат; 2) свобода передвижений, предусматривающая экономическую стабильность и независимость; 3) активная жизнь в любом месте и с любыми людьми.
Уолт Дисней лично показывал Хабблам свои мастерские, где работали 1200 художников-аниматоров, воплощавшие его гениальные идеи в целлулоиде. Британский философ и писатель Герберт Уэллс (1866-1946) также бывал в доме Хабблов. Любопытно, что этот писатель-фантаст, автор «Машины времени» (1895) и «Войны миров» (1898), спорил с Эдвином, утверждая, что тот занимается исследованиями, но не наукой. Без сомнений, он ошибался, однако для многих современных ученых эта дифференциация весьма актуальна. Но не в случае с Хабблом. Эдвина интересовали многие вопросы — не только научные. У него была обширная библиотека с книгами, посвященными самым разным темам: насекомые, ископаемые, история науки...
На самом темном горизонте мы ищем сигналы, которые важны так же, как ошибки при наблюдении. Исследования продолжаются. Стремление к знаниям древнее самой истории. Оно никогда не было удовлетворено и никогда не будет подавлено.
Эдвин Пауэлл Хаббл
Самые близкие отношения Хабблы поддерживали со знаменитым Олдосом Хаксли и его женой Марией (возможно, читателю известно произведение этого писателя «О дивный новый мир» (1932)). Рост Хаксли составлял 1,98 м, и это было важным условием для дружбы с Эдвином. Впрочем, они сходились во мнениях и по другим вопросам. Единственным их расхождением была военная тема: Олдос был пацифистом, а майор Хаббл не мог понять, почему США медлят и не вступают во Вторую мировую войну. Это расхождение вызвало даже охлаждение их дружбы.
Помимо членства во множестве клубов, академий, культурных ассоциаций, Хаббл был постоянным членом Библиотеки и Галереи искусств Хантингтона, а также состоял в их совете директоров. Хотя к тому времени мультимиллионер Генри Эдвардс Хантингтон (1850-1927) уже умер, он успел создать райское место для досуга и спокойных бесед — с прекрасными садами, напоминавшими то Версаль, то Японию, с великолепными прудами и извилистыми дорожками. Посреди этого великолепия возвышалось необычное здание библиотеки и галереи искусств.