превратилась в маленький городок, который СМИ окрестили Рэдтауном - "красным городом". И вот в этот день Торн снова смотрел на строящиеся купола, а сам думал, как построить отношения с Оливией. Наконец, он решился. - Здравствуй, Оливия. - Привет, Торн. Её голос моментально растопил его бетонную решимость, и когда она обернулась, выжидающе улыбаясь и заморгав, у парня стал комок в горле, и ему пришлось отвести взгляд и прокашляться, чтобы сосредоточиться и выпалить: - Не хочешь со мной прокатиться в горы? - Слова звучали так инородно и странно, будто это был не стандартный английский, а совершенно незнакомый язык. - Я знаю отличное место для твоих... измерений... силы ветра. С каждым словом лицо Торна становилось всё кривее и кривее, глаза сужались, а некрасивые впавшие зубы оголялись в уродливой улыбке. Он будто заранее соглашался с Оливией, что несёт полный бред. - В горы? - переспросила она, задумчиво округлив глаза. - Это интересная мысль, Торн. Знаешь, эта красная пыль ужасно мешает приборам, она везде! - Я покажу тебе место, где... - начал Торн, и запнулся окончательно, перебирая все неадекватные варианты, приходящие на ум - "девственно чисто", "не ступала нога человека", "ни одной пылинки не найдёшь", в итоге вздохнул и просто развёл руками. - Ой, спасибо, спасибо, - Оливия схватила его пухлую руку и дружески пожала её. Торна прошиб пот, он молча ругался на себя, что не способен это контролировать. - Я только захвачу аппаратуру. Поедем на квадроциклах? Они мчались через долину на максимальных скоростях, вздымая столбы пыли. Подлетая высоко в воздух на холмах и медленно опускаясь, они хохотали и передразнивали друг друга. Добравшись до горы, они оставили квадроциклы и принялись взбираться по искусственным ступенькам, давным-давно сделанных лазером-бурителем в твёрдой породе по решению отца Торна. Обыкновенные земные родители помогали своим детям строить шалаши на деревьях, а на Марсе можно было подарить ребёнку гору или каньон. - Как тут красиво! - возрадовалась Оливия, осторожно подступая к краю утёса и глядя вниз, на долину. - Ага, ты, наверное, и не представляла, какой здесь вид, - похвастался Торн. - Ну, я видела это ещё тогда, при посадке, в иллюминаторе, - улыбнулась она. - Но всё равно красиво, спасибо тебе. А теперь... за работу. Тут действительно не так много пыли, показания приборов будут более точными. Торн помог девушке разместить флюгера и антенны по утёсу. Она проверила, считывается ли информация на её компьютер, утвердительно кивнула, и начала собираться. Он сконфуженно уставился на спину её розового скафандра. - Ты уже уходишь? - спросил Торн, едва успев приземлиться на свой излюбленный камень. - Не хочешь посидеть здесь? Встретить закат? - Оу, ты извини, малыш, - печально сказала она по внутренней рации. - У меня слишком жёсткий график, каждый день по часам расписан. Ты ведь понимаешь, работаю на два фронта. - Понимаю, - вздохнул он. Торн не работал вообще. "Ну ничего, первый шаг сделан, - успокаивал он себя. - Рано или поздно ей захочется ещё куда-нибудь съездить, возможно, поставить новые флюгера или забрать старые. Нам некуда торопиться." Строя отношения с Оливией, Торн всё чаще выходил из своей берлоги и потреблял пищу с людьми, а не в одиночестве. Обедая в общей столовой, Торн утешал себя мыслями, что он всё ещё недалеко от девушки, что она в любой момент может вспомнить о нём. Но за стеной из самых обыкновенных повседневных знаков внимания с её стороны, ничего больше не замечалось. Одни только репортёры и приезжие интересовались Торном, задавали одни и те же вопросы, не давали спокойно жить. - Оливия, - шептал он, перед сном глядя в потолок. Мягкие черты лица, узкие губы, большие любопытные глаза, короткая разноцветная причёска. У неё была маленькая грудь, да и сама она была невысокой. Её с лёгкостью принимали за студентку или вообще школьницу. Пока не начинали общаться с ней и не понимали, насколько развиты её интеллектуальные способности. Но общий взгляд на жизнь и на окружающих у неё был, как обычно, по-детски живой. Возможно, эта черта её характера больше всего нравилась марсианину. Взрослеть он не умел. - Оливия. - Торн искал рукой свой крохотный член, закрывая глаза. 7. Гравикапсула, в которой переживал взлёт Вернер Андорес, значительно снижала перегрузки. Парень настроил на аудио-панели воспроизведение музыки - смесь техно и оркестрового хора - для данного момента эпичность подходила лучше всего. Сперва он хотел следить за взлётом от начала и до конца через стену, которую намеренно сделал прозрачной. Но бывшего пилота слегка замутило, не от полёта, а скорее от мыслей о том, что он покидает родную планету. Верн откинулся в кресле гравикапсулы, закрыл глаза и задумался о своей судьбе. У него всё получилось. Отец с матерью гордились им. Всё, как он и планировал: загладить семейную рану помогло только стремление вперёд. Вперёд и вверх. Останься он на Земле, продолжая работать координатором-связистом в команде Троя Прохорова "Альфа-воздух", то боль в душе не прошла бы. Наоборот, со временем боль от незаживающей раны усиливается, и Верн мог бы даже найти укрытие в алкоголе. Выпивка нередко просилась в горло, особенно когда он по случайности натыкался на крупицы информации о его прошлом. Например, если кто-то из знакомых начинал разговор о 2115ом годе. О его брате. Речь шла о его безмозглом старшем брате. На ветеранское пособие и зарплату манекенщицы родители не могли обеспечить детей роскошной жизнью, исполнение любой мечты упиралось в тупик, в недостаток средств. Старшие Андоресы были отъявленными христианами, особенно бывший вояка отец, поэтому несложно представить, как они отнеслись к новости о том, что их старший сын попытался с дружками ограбить городской банк. Весь их план каким-то образом рухнул и они развязали перестрелку с полицией, в которой полегли все, включая нескольких заложников. Для Андоресов это было не просто ударом. Это было клеймо позора. Вернер годами наблюдал за тихими мучениями отца и матери. И для него стало первостепенной целью - добиться такого уровня в обучении и месте в жизни, не только ради родительской гордости, но и чтобы смыть начисто грязное пятно с родословной. Пока ему удавалось осуществить свои планы. Сначала он показал успехи в авиации, пробился в лучший отряд пилотов России, а затем вырвался за пределы родных небес, в неосвоенное и загадочное пространство. Космическая держава номер один больше столетия удерживала первенство на этом поприще, и Верн послужил очередным камушком в нужную чашу весов. Челнок преодолел точку невозврата и избавился от топливных баков. Крошечным шариком корабль устремился дальше, в сторону Луны. Гравикапсула перестала вращаться, Вернер отстегнулся и со смехом начал кувыркаться в невесомости. Заговорили радиоприёмники: - С вами говорит операторская "Орбитального барьера". Добро пожаловать в космос. Следуйте дальнейшим инструкциям. Через пятьдесят одну минуту вы пребудете в точку назначения. Станция "Орбитальный барьер" тростинкой протянулась на многие километры, зависнув между Землёй и Луной. Через телескоп Вернер рассматривал её, и стал свидетелем того, как солнечный свет постепенно обволакивает комплекс. На станции начинался новый день. На поверхности "барьера" гнездились сотни зловещих орудий разной величины. А примерно в центре конструкции торчала колоссальных размеров "Царь-пушка". По словам военных и прессы, она была способна расплавить небесное тело, даже сравнимое с Луной. После состыковки включилось искусственное притяжение, а створки ворот медленно разъехались в стороны. Вернер неуклюже вышел из челнока, едва не падая от вновь появившейся гравитации. У многих в космосе начиналась "морская болезнь". Но не у бывалых пилотов, которые "едят перегрузки на завтрак". Вернера подобный казус скорее веселил. В приёмочном отсеке его встретила девушка в военной форме с погонами лейтенанта. Вот уж чего он не ожидал увидеть: светловолосую, но подстриженную "под мальчика", особу женского пола приятной наружности... на военном объекте. - Вернер Андорес, мужчина, русский, двадцать семь лет, координатор-связист, - зачитала она с электронного планшета и вопросительно взглянула на новоприбывшего. - Так точно! - деловито отозвался он. - Рада приветствовать Вас на "Орбитальном барьере", - она протянула руку. - Меня зовут Сайва МакГрегор. Проследуйте за мной, я вам всё расскажу. Сопровождая Вернера в каюту, офицер выдала краткую историческую справку о станции. Кроме точных дат Вернеру и так всё было известно. Сайва поинтересовалась, есть ли у него какие-то необычные проблемы, аллергии или, может, провалы в памяти, голоса в голове. Они посмеялись. Вернер ответил, что он чист, и будь это иначе, дорога на "Орбитальный барьер" для него была бы закрыта. Не хватало ещё на дежурстве отмочить сюрприз: повалиться без сознания или покинуть пост из-за каких-нибудь таблеток. Вернеру дали около часа привести себя в порядок после полёта. Большую часть времени о