и вместе, плечом к плечу! Вскоре большинство товарищей выбрались из-за стола, танцуя и подпевая в пьяном угаре, цепляя девушек у бара. Макс без причин наехал на двух огромных охранников, а Лёха пытался его успокоить. Те, кто продолжал пить, забывали повод, по которому собрались, и вновь звучали знакомые тосты: "От винта!", "За тех, кто взлетел навсегда!"... - Нам будет тебя не хватать. - Катя погладила руку Верна. Он взглянул на девушку, на аккуратное личико, красоты которого были подчёркнуты мягким макияжем, вспомнил все попытки клеить её, все дешёвые разводы на секс после вечеринок и не только. Воспоминания нагнали печали, но он искренне улыбнулся. И она улыбнулась в ответ, чуть крепче сжала его руку, потом поднялась из-за стола и пошла в сторону туалета. Верн опустил взгляд на рюмку водки, которая быстро начала выдавливать мысли о Кате: он поймал себя на том, что упустил момент, когда они перешли с пива на более крепкие напитки. - Удача повернулась к тебе хвостом, - пробасил на ухо заплетающимся языком Ян Треско, сев рядом с Верном. - Хватай её и не упусти. - Думаешь? - Иди, она ждёт тебя. Я знаю эти игры. - А как же ты? - У меня, в отличие от некоторых, ещё всё впереди. Верн кивнул, опрокинул в себя рюмку и пошёл вслед за Катей. 4. Голографическое изображение Моники из-за высокой детализации делало женщину ещё непригляднее, чем она обычно выглядела при дневном свете. Капитану практически никогда не нравился её макияж: чёрным карандашом старуха подчёркивала воспалённые глаза, красной помадой выделяла уродливые губы, неуклюжим румянцем пыталась отвлечь внимание от глубоких впадин и морщин. Когда-нибудь он мечтал набраться смелости и сказать жене о её внешности, но что-то его останавливало. Возможно, причина заключалась в незнании, какой дать бедняжке совет. Даже чёртова помада ставила мужчину в тупик - более бледные цвета не спрятали бы сухие потрескавшиеся губы, более тёмные превратили бы её рот в грязное пятно - а она ведь любила этот ярко-алый оттенок, одну из последних соломинок, с помощью которых цеплялась за давно ускользнувшую молодость. Возможно, капитан просто боялся самого себя, способного вынести неприятный вердикт в лицо супруге, горячо любимой им в былые годы. Но чего он точно не страшился, так это обидеть жену до слёз. Бристл понимал, что молодость не вернуть, что от женщин ему больше ничего не нужно. Осознавал, что жизнь в привычном понимании людей - всего лишь существование себе во благо, и во благо близким. И Бристл этой позиции с общественностью не разделял. У него были свои приоритеты, он ценил свой статус, своё положение, и ни за что бы не променял свой пост, пока способен служить высшим органам власти. Ибо никто иной не отдавался работе так, как капитан военного звёздного крейсера "Арес 16". У каждого своя губная помада, у каждого свои тараканы в голове. - Давно не виделись, - сказала она, глядя куда-то в сторону. Бристл издал неразборчивый звук, что-то между "кхе" и "ме" - между кашлем и выражением отвращения. Дурная привычка пришла к нему со времён российско-китайского конфликта. Тогда он как раз бросил курить: мужик сказал - мужик сделал. Но работать приходилось в полевых условиях, на пыльной равнине, Бристл часто плевался где ни попадя, одновременно с этим кашляя. А когда его повысили, вручили собственное судно с тонной медалей и отправили в космос, странный звук прицепился к старику, будто неизвестный науке паразит. Кривя и без того кривым лицом, капитан издавал этот полукашель ежеминутно. - Мхе... Ты снова звонишь без толку. Чего тебе? - Старый дуралей, никто уже тысячу лет не говорит "звонишь". Мы встречаемся! Это просто встреча. Ты здесь, я здесь, мы друг перед другом. - Мхе... - промямлил Бристл, но в этот раз ничего не сказал, уперев кулаки в бока. На реальную встречу это никак не тянуло, ведь их разделяли сотни тысяч километров, а голограмма нередко подрагивала из-за помех связи. - Я решила проведать тебя. От тебя ничего не слышно, я даже новости теперь поглядываю, не случилось ли чего в космосе. Бристл продолжал хмуриться. Моника улыбнулась, отчего морщин заметно прибавилось. Её в последнее время забавляло, как бывший муж бесконечно менялся в лице, словно набухающая дождевая туча. Неправду говорили журналисты, отзываясь о небезызвестном капитане, словно о каменной неуклонной глыбе. Они не могли различать его эмоции, так как не знали Бристла так хорошо, как бывшая жена, с которой он провёл тридцать шесть лет. - И вправду, что тут может случиться? - рассмеялась она. - В последнее время всё тихо, ты уже, считай, на пенсии. Спокойно варишься в своём котелке. - Мхе... Всё сказала? - Ты, как обычно, спешишь? - Моника разглядывала свои ногти. На ней был розовый халат, на ногах - такого же цвета пушистые тапочки. Крашенные рыжие волосы закручивались спиралью в конусовидную причёску. Капитан прекрасно знал, какая она модница; небось, до сих пор посещала ночные клубы, цепляя пацанят - любителей леди за пятьдесят. На секунду он даже задумался, какое она носит бельё, но быстро протёр глаза, прогоняя тошнотворные мысли. - Работа в самом разгаре, - оскалился Бристл, нетерпеливо вышагивая по просторной каюте. На самом деле, он только вернулся с дежурства и намеревался вздремнуть, отбив у ночной бессонницы немного времени, но призрак жены сидел на краю кровати и не собирался уходить. - Ты неважно выглядишь, - заметила она. - Можно мне поговорить с твоим бортовым доктором? Он действительно и выглядел, и чувствовал себя паршиво. Старость - не радость, даже для закалённого военного. Лицо его походило на сморщенную сгнившую кожуру какого-то фрукта, а под глазами набухли огромные тяжёлые мешки из-за недосыпания. Утром, глядя на себя в зеркало и покачиваясь от усталости, Бристл решил, что у него растут вторые яйца, теперь на лице. Это бы многое объяснило. - Я же не прошу познакомить меня с твоими любовничками! - громыхнул он басом, привычно задрав подбородок и гордо выпятив грудь. - Мхе... Вот и не суй свой нос туда, куда не положено. Моника сдержала удар, давно привыкнув к такому отношению. - Я волнуюсь за тебя, только и всего. Мне не за кого больше волноваться. - Найди себе более приземлённые проблемы. Будет больше толку. - Как я могу оставаться на земле, если по каждому каналу крутят эту комету в космосе? Когда вижу звёзды, сразу думаю о тебе. Что мне с этим делать, дорогой? - Мхе... Купи себе вибратор. - А ты всё такой же остряк, ничуть не изменился, - снова улыбнулась она. Бристл заметил, как её зубы при этом окрасились липкой помадой, словно паутиной. Он с отвращением наклонил голову, хрустнув шеей. Набрал в грудь воздуха и выпалил: - Зато твой кусок хлеба покрылся плесенью, почерствел и, надеюсь, скоро превратится в пыль. Он обрубил связь, поколдовав над панелью управления каютой, затем опустился на кровать, мечтая о покое. Единственным источником света оставалось широкое окно, полное космической темноты и тысяч далёких-далёких звёзд. 5. Космодром "Кент" у юго-западного побережья Англии являлся одним из немногих морских космодромов. Верн уже много месяцев представлял себе момент, когда он впервые подойдёт так близко к космическому кораблю, будет смотреть на него снизу вверх, задержав дыхание, осматривать его и воображать себя путешественником в неизведанные миры. Но всё происходило не совсем так, как он представлял. Штормовой гвалт едва не заглушал рёв вертолёта, в котором Вернер подлетал к "Кенту". Океан разбушевался не на шутку, и хотя мёртвые тучи заволокли весь небосвод, внизу во тьме среди расплывчатых клякс посадочных огней можно было разобрать белую пену, взметавшуюся ввысь. Так разбивались гигантские волны, накатывающие на комплекс. Кутаясь в непромокаемое пальто от грозного ветра, Верн согревал себя воспоминаниями о друзьях. Полчаса назад они распрощались в порту, тогда же он принял отрезвляющую таблетку. Теперь в слегка гудящей и сонливой голове прорисовывался образ Кати, бой-бабы, одного из основных пилотов отряда самолётов под командованием Троя Прохорова. Раз за разом её лицо утрачивало черты, таяло, ускользало, как вода сквозь пальцы. Тогда Верн закрывал глаза и оживлял картинку, представляя её в движении: вспоминал красавицу в профиль, как наблюдал за губами девушки во время разговора, вспоминал её смех, или хитрую улыбку, когда они остались наедине, и как потом сливались в поцелуях.... Верн ни о чём не жалел, и даже прощание с девушкой прошло очень гладко, чего он и возжелать никогда бы не осмелился. Картинка навсегда врезалась в память: как они скромно поцеловались у всех на глазах и он, уже направляясь к приземлившемуся вертолёту, последний раз оборачивается, и её белое пальтишко ярко выделяется на фоне тёмных одежд друзей; все ему машут руками, а она, чуть склонив голову, робко поднимает ладошку в красной перчатке и хлопает пальцами - "пока, пока". - Ты теперь космонавт, да? Космонавт, да? - дышала в шею жаром Катя, ещё тогда, в туалете ночного клуба. Её спина билась о сенсорную панель над унитазом. Компьютер анализировал пот и прочие жидкости. Пол: ж