Глава 19
– Погодите, это ошибка! – тщетно возвестила я.
Мак обреченно вздохнул. Я подумала, что пока не поздно, лучше вообще покинуть игру. Но девушка, сидящая рядом, мертво схватила меня за запястье и прошептала:
– Нельзя! Вождь будет злой.
Я снова взглянула на Мака – он отчаянно мотал головой. Оставалось только ждать собственной участи.
Вождь с удивительной для его телосложения легкостью поднял над головой полную корзину. Участники смотрели молча, но все вокруг пронизывали невидимые волны предвкушения. Вот только чего? Неизвестность пугала, внутри меня образовалась фундаментальная уверенность, что страх не напрасен.
Глухо и размеренно загромыхали тугие кожи барабанов. По деревне поплыл густой дурманящий дым. Вождь начал свой танец. В странных и неожиданно пластичных движениях заключалась какая-то особая чарующая прелесть. Маленький сухонький старичок будто рассказывал уникальную историю своего племени, своего рода, своего мира. Вся эта атмосфера, ароматы, люди, строения шли в разрез с тем, что я видела под водой в пещере. Величественность древнего вирийского мира никак не вязалась с уютной простотой деревни олушьев.
– Туд! – возвестил вождь и пустил корзину по мужскому ряду.
Я внимательно следила за тем, что происходит. Вот первый из олушьев достал фант, поднял с ним руку. К счастливчику подошла его хозяйка, и они вместе, поклонившись вождю, отошли в сторону. Тоже повторил следующий. Третьему, мальчишке лет десяти, вместо фанта досталась смачная оплеуха от вождя и подзатыльник от беременной матери – и корзина перешла в руки четвертого. Вайхтауэрсан громко хрустела костяшками – похоже, надеялась, что боги услышат ее просьбу. Я тоже нервничала и молилась, чтобы мой фант вытянул Мак. Впрочем, судя по довольным лицам образовавшихся пар, впереди их ждало что-то очень приятное. Никто не расстроился волей случая. Одна из старух и вовсе откинула клюку и, словно помолодев лет на пятьдесят, понеслась к ожидавшему. Впрочем, эта радость не шла ни в какое сравнение с Вайхтауэрсан, когда оранжевая ракушка оказалась в ладони Акатау – она сама сбегала за ним в шеренгу, подхватила на руки, с ним на руках поклонилась вождю и так, качая как младенца, отошла в сторону к образовавшимся парам. Акатау же весь как-то обмяк, более того, разок мне даже показалось, как на его лице проскользнул ужас, а рот распахнулся в немом крике.
Весь период отбора я дергалась на каждом фанте. Но как гулко забилось мое сердце, когда корзина попала в руки к Убабе! Нет-нет-нет! Я взмолилась всем ведомым и неведомым богам… Медленно и неотвратимо он тянул из корзины… ночноцвет. Подарок Мака ручной змейкой заполз в смуглую ручищу. Невыбранные участницы протянули разочарованное «Ы-ы-ы». Пульсация в висках заглушила их нытье и даже звучание барабанов, а затем и вовсе сникла. Мои ноги подкосились. Все. Похоже, я умерла. И тут же ожила, когда этот амбал-переросток направился ко мне. Мамочки! Я затравленно посмотрела на Мака. Белый как первый снег, он уставился на свои… ступни!
– Не-не-не, – озвучивала я каждый шаг Убабы и слышала, как под его огромными ступнями содрогается земля. – Не-не-не… Я бруид Мака… Мака бруид… я…
– А сегодня минарес Убабы!
– Минарес? Что означает минарес? – Не рассказать, в какое состояние ввело меня это незнакомое слово. А еще, когда я ощутила, как ноги оторвались от земли и резкий запах пота.
– Не надо страх. Убаба не делать плохо. Убаба делать хорошо. Убаба делать приятно.
Странное дежавю посетило меня.
– Убаба, поставь меня! Я бруид Мака! – на всякий случай еще раз напомнила я.
К немалому изумлению Убаба послушался. Затем вздернул подбородок и гордо заявил:
– Убаба делать тебе радость в честь Омганг. Убаба любить тебя! Ты будешь самая счастье здесь, – огромный палец очертил все племя. Многие женщины чуть ли ни столбенели от восторга, когда амбал указывал на них. – Убаба иметь лучший лид! Самый большой! Самый толстый! – Убаба не преминул тут же все продемонстрировать и задрал юбку.