– Нет, мила-ая, – натужно произнесла дива и, наконец, выбралась из-за кабинок опутанная разноцветными проводами с лампочками.
– Я думала таким уже лет пятьдесят не пользуются, – нахмурилась я, разглядывая допотопную сеть из разноразмерных вспышек.
– Он у нас консерватор, – хмыкнула дива, высвобождаясь
– Много вы понимаете, – обиженно буркнул папарацци. – Я, между прочим, для вас, мадам, стараюсь. Именно благодаря этим допотопным лампочкам вы получаетесь на фото столь хорошо.
– Ах, вот как!
– Да! – подтвердил журналист, смиренно скрестив руки на груди.
– И тогда, когда у меня вдруг оказалась борода! Это тоже было хорошо?
– Я вас так видел. А художника может обидеть каждый, – глубокомысленно произнес бородач.
Я задохнулась от возмущения. Даже Ангелла Федоровна, все это время внимательно изучавшая оттенок платья, задрала голову. Зато дива неожиданно рассмеялась:
– Не, не ну каков нахал!
А затем с силой ударила лампочку об лампочку.
– Ну, я же просил! – взмолился он.
– Я тоже просила, – продолжала улыбаться дива, выбрала две другие вспышки, красненькие, и разбила их друг о друга. В воздухе появился запах паленой резины. – Много раз просила.
Дива не успокоилась, пока не испортила их все. Запах горелой резины забивал ноздри.
– Ну вот, теперь мне чуточку полегчало, – елейным голоском произнесла она и осторожно выбралась из сетки. Помахала черным сердечком – флешкой с отснятым материалами. – Пожалуй, теперь можно и домой вернуться.
– Отпустите меня! – зло потребовал бородач.
– Да, пожалуй, теперь его можно и отпустить, – согласилась дива. – Только за дверями магазина.
– Вандалка! – пробурчал папарацци.
– Милейший, примите поворот судьбы как мужчина, – сказала дива.
– Я никогда не смогу найти такую же сеть! – дрожащим голосом проговорил журналист.
Неужели разрыдается? Меня замутило – с детства не переносила плачущих мужчин.
– Оно и к лучшему. Художник из вас, прямо скажем, не очень, – встряла я, припоминая фото дивы, что видела в газетах. Действительно она ведь то лысая там появлялась, то с густыми бровями, то с усами…
– Много вы понимаете.
– Вы повторяетесь, милейший. К тому же у вас сегодня была редкая возможность увидеть меня почти обнаженной. Раз не желаете реализовать себя в опере, попробуйте меня нарисовать – думаю, это получится у вас куда ближе к оригиналу, чем ваши снимки. Увозите его, Ангелла Федоровна, – махнула рукой дива, словно веля выбросить ненужный мусор, и направилась к кабинке.
– Погодите, Ангелла Федоровна! – встряла я.
– Что такое? – обернулась дива.
– Ангелла Федоровна, включите детектор.
– Есть, – отозвалась робот.
– А теперь скажите, э-э-э… уважаемый журналист, все ли отснятые сегодня материалы вы отдали.
– Все! – выкрикнул тот.
– Ложь, – сделала заключение робот.
– Ну вот, – пожала я плечами.
– Видимо кто-то все-таки хочет попасть в полицию. – Миндалевидные глаза снова превратились в щелочки.
– Давайте! Забирайте все! Лишайте нищего хлеба!
– Я сейчас лишу! Я сейчас так тебя лишу! Враль! Подлец! – рассвирепела дева. – Да ты полжизни работать на восстановление собственного слуха станешь! Милая, закройте уши.
Я хотела было попросить диву остановиться, но опешила перед ее рассерженным видом и заткнула уши поплотнее. А дальше обладательница премии «Хрустальный голос вселенной» закрыла уши себе и открыла рот. Папарацци неистово забился в руках Ангеллы Федоровны, снова полностью погрузившейся в изучение оттенка моего наряда.
Спустя секунду-две она жестом показала, что концерт окончен.
– Все, можно отпускать.
– Ангелла Федоровна, отпустите его, – попросила я компаньонку, с интересом разглядывая журналиста. Тот чуть попривык к вертикальному положению, а затем усмехнулся. Я выдохнула – похоже, дива его всего лишь попугала.
– Верните остальное, – потребовала певица. Но он продолжал улыбаться и даже не подумал повернуться к ней.
– Он… – не закончила я свою мысль.
– Оглох, – подытожила она.
– Ой, а если он теперь в суд подаст.
– Может, конечно, – улыбнулась она. – Но не успеет.
– Вы сделаете это раньше? Правильно.
– Да нет. У него временная глухота. Часа три – максимум. Уж поверьте, я давно усвоила, какой силы должен быть мой голос и как долго следует им воздействовать на барабанную перепонку.