– Антон Павлович, – негромко возмутилась я, – вы же обещали, что тут будут молодые люди. А эти… Эти вряд ли помнят, когда были таковыми.
– Если постараются, вспомнят, – улыбнулся он.
– И даже если очень постараются, не вспомнят – склероз не позволит, – пробурчала я, почти слыша звон моих разбивающихся вдребезги чаяний.
– Мира, не сейчас, – отмахнулся дядя, резко подобравшись и устремив взгляд куда-то влево. – Ангелла Федоровна, приказываю никого не подпускать к моему изобретению, кроме меня и Миры.
– Есть, профессор! – выпрямилась робот, отчего ее грудь… погодите, пятого размера! грудь… Ну, дядя!
– Полковник Розиндар! – салютовал Антон Павлович, приняв такой важный вид, словно на магнитном подносе находился не образчик самообновляемого топлива, а, как минимум, микро-планета.
– Розиндер. Полковник фон Розиндер! – поправил приближающийся приятель дядюшки, вернее, его вечный соперник. Высокий худощавый, он не шел, а маршировал. Затем резко остановился, вытянулся по струнке и щелкнул каблуками лаковых черных туфель. Я впервые видела полковника в элегантном костюме, хоть верхом и был китель, а не фрак или смокинг, но все же не военная форма.
– Никак не могу з-запомнить, – Антон Павлович попытался произнести это как бы между прочим, но капельки пота, вдруг проступившие на лбу, и внезапное заикание лишний раз подтвердили, что актер из дядюшки никудышный.
– Понимаю, – усмехнулся в лихо закрученные, идеально приглаженные усы полковник. – Пять десятков лет – слишком краткий срок, чтобы запомнить мою фамилию. – Прекрасная Мира!
– Рада вас видеть, полковник, – отозвалась я, алея, когда тот пощекотал усами мою кисть.
– Вы сегодня ослепительно прекрасны, – улыбнулся он, внимательно разглядывая мое платье и уделяя особое внимание груди.
– Благодарю, – закраснелась я пуще прежнего.
– Сияете, словно богиня, – дополнил он, поглаживая серебряный набалдашник своей трости. – А этот зеленый…
– Это лучший зеленый, который только может быть! Уж куда лучше вашей ф-формы! – горячо возразил Антон Павлович. И, кашлянув, добавил с многообещающей, чуть коварной полуулыбкой: – И совсем скоро вы поймете почему.
Полковник усмехнулся, хотя взгляд его светло-голубых глаз по-прежнему оставался колючим.
– Уж не связано ли это с вашим изобретением? – Розиндер потянулся было рукой к красной парче с бахромой по кромке, скрывавшей колбы от посторонних глаз, но остановился – дорогу преградила Ангелла Федоровна. – О, майн либен!
Полковник широко улыбнулся. Меня же передернуло от воспоминаний, которые, похоже, теперь будут появляться всегда, когда я буду слышать немецкий.
– Вы несколько изменились с нашей последней встречи.
Розиндер обвел Ангеллу Федоровну пристальным взглядом, и в этот раз задержавшись на груди.
– Я не привык останавливаться на достигнутом! – парировал Антон Павлович.
– Неудивительно, учитывая, что впереди сверкают каблуки чьих-то черных лаковых туфель.
Пока дядя, пыхтя, пытался подобрать нужные слова, полковник сделал кому-то знак и обратился ко мне:
– Прелестная Мира, вы ведь не знакомы с моими племянниками?
– Нет, – выдавила вдруг моя пересохшая гортань.
– Очень воспитанные и веселые молодые люди. Уверен, они составят вам приятную компанию, пока Антон Павлович и я станем предаваться воспоминаниям на лавочке для тем, кому за сто.
Я скользнула взглядом по дивной скамье, на которую указал полковник, удостоверилась, что платье по-прежнему сидит на мне великолепно, и принялась исследовать многочисленные незнакомые лица в поисках племянников Розиндара. Но кроме седины, куцых бород и залысин так ничего и не заметила.
– Добрый вечер, – послышался за спиной будто раздвоившийся тенор. Очень приятный тенор, между прочим. А затем в поле зрения появилось два молодых лица, точнее, сначала широкие плечи. Чтобы разглядеть лица, пришлось чуть задрать голову. Надо же, мои недавние грезы почти реализовались! Не Прэдды Биты, конечно, но хороши собой невероятно и... одинаковы. Близнецы. Блондины. Крупные лица с тяжелыми подбородками и светло-голубыми глазами. Прямо, истинные арийцы.
В животе затрепетали бабочки. А ведь еще будет сын доктора Треухова, сын сенатора и внук профессора Агибалова! Похоже, бал состоится!
– Здравствуйте. Как хорошо, что на этом вечере есть кто-то моложе пятидесяти, – так я собиралась сказать и лукаво улыбнуться, но получилось только:
– Ах...
– Позвольте, прелестница Мира, представить вам моих племянников. Ганс и Данс. Только что получили степени докторов наук.