– А я люмби-крем принес, – его тенор вдруг тоже стал ниже чуть ли ни на октаву.
– Спасибо, что не фаллос дракона, – хмыкнул мне в плечо Данс. – Лучше бы вина захватил.
– Данс! – громким шепотом одернул брата Ганс. – Что ты делаешь?!
В висках застучало.
– Не умеешь, не берись! Восхитительная, Мира, позволь, я преподам ему урок.
– Да?.. Да.
– Чему ты можешь научить старшего брата? – хмыкнул Данс и обвел языком край моего плеча.
– Всего на две минуты, – спокойно заметил Ганс и взял мою вторую руку. Подтянул к своему лицу. – Мира, я хочу попросить тебя.
– О чем?
– Смотри мне в глаза.
– Хорошо.
Данс, чуть отстранившись, внимательно наблюдал.
Его брат коснулся губами каждой костяшки на моей кисти, а затем обхватил губами мой указательный палец и принялся его посасывать. Я застонала. Ганс довольно улыбнулся, его глаза стали совершенно черными. Низ живота скрутило от желания. То ли от страсти, то ли от выпитого, то ли от всего вместе, мысли путались, склеивались, словно переваренные спагетти – я окончательно лишилась здравого смысла и попросила:
– Еще.
Ганс выпустил мой палец, по которому тут же пробежался холодок, и слегка прикусил кожу над костяшкой.
Я всхлипнула и невольно сомкнула веки.
– Мира-а, – тягуче позвал Ганс, – Мира, ты обещала.
Я почти насильно открыла глаза – от обуявшего желания мое тело буквально превратилось в пластилин.
Ганс обхватил губами мой средний палец. От возбуждения мои соски стали торчком.
– Криворукий, – прорычал Данс и оттолкнул брата, а сам прильнул к моим губам, нежно, почти невинно, но это лишь мимолетное обманчивое ощущение – огонь, что уже горел в наших телах, было не затушить. И теперь каждая ласка, касание, представали сухим хворостом.
– А я, между прочим, шампанского взял, – хрипло отозвался Ганс.
Данс вместо того, чтобы отстраниться за напитком, стал целовать страстнее.
– Слушай, ну не хочешь шампанского, не лишай удовольствия Миру.
Лишать удовольствия Миру? Вот если Данс сейчас отстранится, удовольствие действительно исчезнет.
Данс отстранился.
– Шампанского? – заботливо спросил он, явно с трудом оторвавшись от моих губ. Я кивнула, не сумев сказать и слова – во рту пересохло.
– Прекрасно! – Ганс уже держал в руках литровую бутылку. Громкий хлопок и шипение. Я невольно сглотнула.
– Бокалы давай, – потребовал Данс.
– Упс. А вот бокалы... – Ганс виновато посмотрел на меня. – Я так спешил...
– Болван! Как мы будем его пить?
– Ничего страшного, – сипло сказала я и откашлялась.
– Я тоже так думаю, – сказал Ганс и заговорщицки посмотрел на меня, затем задрал голову, приоткрыл рот, в который с шипением побежала поблескивающая в свете фонаря струйка.
Данс хмыкнул:
– Ну ладно ты. Ладно я. Мире тоже прикажешь из бутылки пить?
– Зачем же? – Ганс хитро улыбнулся, отхлебнул еще шампанского и, не глотая, прильнул к моим губам. В рот потек чуть кисловатый напиток. Я вздрогнула – Данс лизнул мое плечо. Его брат дождался, когда я проглочу шампанское, и впился в мой рот поцелуем. Его губы были мягкими и влажными, дыхания стало не хватать. Ладонь, его или Данса – все смешалось в доме… не помню чьем – сползла ниже, обхватила мою грудь, чуть смяла – тело будто пронзило стрелой. Объятия стали крепче, жарче. Губы выпустили мои из плена, и переключились на шею, ниже.
– Ах, – вырвалось у меня. Я жаждала продолжения, хотела более откровенных ласк.
– Как же ты пахнешь, – целуя уже мою ключицу, выдохнул Ганс. – Как же сладко ты пахнешь, – прорычал он и зубами попытался оттянуть платье с моей груди.
Я невольно выгнулась, бесстыдно подставляясь ему. Наверное, это было неправильно, ведь мы были едва знакомы. Наверное, я слишком много выпила…
Я проронила стон. Слишком громкий. Ганс накрыл мой рот ладонью и посмотрел на меня, как бы напоминая, что нас все-таки преследуют. Я кивнула, в очередной раз поражаясь удивительным метаморфозам – голубые глаза стали черными. Это возбудило еще больше. Тело уже не просто горело – полыхало. Он снова вернулся к груди.
Данс попытался задрать подол. Ткань затрещала, упорствуя.
– Что за хрень? – ругнулись они в унисон и также слаженно снова попытались справиться с платьем. То не поддалось, лишь сильнее затрещав.
Говорят, втайне каждая третья женщина мечтает о сексе втроем. Однако когда эта мечта приблизилась вплотную, я четко осознала, что не принадлежу этой трети. Яркая вспышка понимания окончательно отрезвила разомлевший здравый смысл – и я вспомнила, что, в конце концов, являюсь приличной девушкой. И, вообще, замуж хочу. За одного! Такой же поворот вряд ли поможет реализовать задуманное.