– А видео-дневник? В чем его ценность?
– Там записи исследований. Все детально изложено. Похоже, дядя отказался сотрудничать с похитителями и теперь они заинтересовались дневником.
– Значит, ты собралась обменять дневник на дядю?
– Да.
– А что скажет дядя?
Меня передернуло.
– Если честно, даже не задумывалась. Точно не похвалит. Но он будет жив. И это самое важное.
– А как же тебя занесло на Вирийю?
– Хотелось бы сказать, что это судьба или провидение…
– Звучит неплохо, – улыбнулся он.
– Да, звучит хорошо. Но все-таки дело в записке.
Я рассказала Маку про полковника и близнецов, про китайцев, Миханова и даже про следователей. Умолчала лишь о саде и сиюминутной симпатии к Тяну.
– Что ж, теперь мне все окончательно понятно. Готовься, мы почти на месте.
Страх из-за предстоящей встречи окатил ледяной волной. На мгновение показалось, что даже коса стала дыбом.
– Расслабься, Конопуха, – проговорил Мак мне в затылок, сжав в объятиях. – Я постараюсь, помочь тебе и твоему дяде. Только пообещай слушаться меня во всем.
– Обещаю, – пылко отозвалась я.
– Мира, – посерьезнел вдруг он, – это означает, что если я скажу бросить меня и убегать, ты это сделаешь.
– Но…
– Ты это сделаешь, – еще тверже повторил он.
– Сделаю… – глухо отозвалась я.
– Ну что ты, – обвил он мою талию и выдохнул мне прямо в ухо.
– Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
– Сам не хочу, – усмехнулся он и лизнул меня в шею.
Я хихикнула, а спустя пару мгновений молчания сказала:
– Мак, а что если дядя… если его уже…
– Он жив, – прозвучал твердый ответ. – Ты должна в это верить.
– Да, – выдохнула я.
Корабль замер, а вместе с ним мое сердце, и лишь через мгновение забилось быстро-быстро.
– А твой дядя – крепкий орешек, раз до сих пор не раскололся. Видимо, ты пошла в него.
– Спасибо.
– Это не комплимент, а констатация факта.
– На самом деле мне ужасно страшно.
– Да? Мне тоже.
Входной сегмент поднялся. В лицо ударил прохладный влажный ветерок, но облегчения не принес. Наоборот, опасность стала чувствоваться острее. Дистанция между мной и похитителями неотвратимо сокращалась.
– Знаешь, лучше бы ты не признавался мне, что тебе страшно, – прошептала я, выбравшись из корабля вслед за вирийцем.
– Я думал, что женщинам нравятся мужчины, которые не стесняются собственных чувств, – тихо сказал он, вытащил шарик с вечным топливом и сунул его мне в сумку.
– Но не мужчины, которым страшно, – поправила я.
Мак метнулся за дерево, утянув меня за собой, резко перехватил меня за плечи и приставил спиной к стволу.
– Значит, я тебе больше не мил? – он медленно провел рукой по моей шее, расстегнул первый магнит. Совсем недавно удовлетворенное желание снова встрепенулось. – А так?
Его рука резко сползла вниз и легла между моих бедер. Большой палец безошибочно надавил на источник плотского удовольствия, словно на кнопку. Я не то выдохнула, не то простонала:
– Нравишься, просто…
Мак не позволил договорить, накрыв мои губы своими. Поцелуй был коротким, но дурманящим.
– Все нормально, Конопуха. Боятся все. Но не все умеют преодолеть свой страх. Страх – величайшее из чувств, подаренное природой.
Он с сожалением отстранился. Осторожно пошел вперед, поманив меня за собой.
– А я думала, величайшее из чувств – любовь.
– Нет, страх. Он мобилизует, страх спасает, страх убивает.
– Как и любовь, – высказалась я.
– Хм. – Мак остановился так резко, что я налетела на него сзади, и мы упали в траву. Почти бесшумно. Немо рассмеялись. – Пожалуй, ты тоже права, Конопуха.
Он снова поцеловал меня. И снова мое тело отозвалось на это растущим желанием.
– Не сейчас, – на этот раз сильнее оказалась я.
Свинцовые глаза сузились.