– Что? Что она делает? Я ничего не вижу, – в голосе пленника прорезались панические нотки.
– О, друг, тебе основательно не повезло, мужчиной тебе больше не быть… – Я не совсем поняла очередной кивок спутника и, не придумав ничего лучше, ковырнула обнажившийся фантастиш подобранной палкой, слегка и вполне аккуратно, но пленник вдруг заскулил так, словно ему провели кастрацию.
– А-а-а! Не трогай! Отпусти!
– Веди себя тихо, не провоцируй ее, от криков она звереет, – предупредил Мак. – Лучше говори!
– Что? Что говорить-то? – пленник поразительно активно двигал бедрами – на зависть лучшим восточным танцовщицам.
– Где профессор?
– У нас нет профессора! – Я снова коснулась его достоинства палочкой, пленник вздрогнул. – Я вообще не виноват, это все полковник и Франс. Это они все придумали! Я просто дозорный!
– Что именно они придумали? – спросил Мак.
– Заманить его племянницу сюда, чтобы отобрать видео-дневник… – сказал пленник, жмурясь глазами, полными земли.
Мак указал в сторону, где ждал лягушатник, и мы тихонько покинули поляну.
– Может, надо было его освободить? – спросила я.
– Захочет жить, освободится, – заверил Мак.
продолжение от 20.01
– Значит, его не похитители, – выдохнула я, чувствуя смятение. – Что же мне теперь делать?
– Бежать! – рявкнул Мак и толкнул в спину.
Слева расщепился надвое лазером ствол. Позади раздались крики, среди которых я безошибочно узнала голос Франса или Ганса, или кто их теперь разберет.
Мы бросились вперёд. До спасительного лягушатника оставалось всего несколько метров, когда щиколотки обвила веревка с грузом на концах. Я потеряла равновесие, подсекла Мака, и мы кучей мала повалились в папоротник.
– Режь! Режь веревку! – прокричала я, игнорируя боль. Мак изо всех сил пилил тесаком путы, но те не поддавались, словно были сделаны из стали.
Крики становились громче.
– Не выходит!
– Дай я!
Мак привстал, оглядываясь по сторонам. Я кое-как размотала веревку, обломав последние ногти и содрав кожу с костяшек пальцев.
– Туда! – указал он на дерево едва не касающегося кроной Вирийского солнца.
Я мысленно попрощалась с жизнью, но полезла. Многочисленные лианы, сучья оказались неплохим подспорьем – и мы поднимались довольно бодро.
– Тише, – шепнул Мак, поравнявшись со мной.
– Я же молчу, – едва слышно возмутились я.
– Ты сопишь так громко, что нас не услышит только глухой или мертвый, – проговорил он мне прямо в ухо.
– Заметил все-таки! – мрачно обрадовалась я.
– Значит, ты намеренно привлекаешь внимание преследователей? Скучно лезть?
– Нет, это значит, что я намекаю тебе кое на что, – я фыркнула и протянула руку к какому-то цветку, чтобы выместить вскипающую злость на фиолетовых лепестках.
Мак перехватил мою ладонь и как раз вовремя – цветок резко вытянулся и клацнул зубами по воздуху, а затем ни с чем втянулся обратно.
– Полипус хищникус, – будничным тоном пояснил вирийец.
Мой боевой настрой немного поутих, но я все-таки решила, что высказанная вовремя обида куда менее вредна, чем выдержанная и проросшая.
– Знаешь, Мак, я, конечно, обещала тебя во всем слушаться, но все же то, что ты меня подставил…
– Когда это? – искренне удивился он, продолжая подниматься вверх теперь уже первым.
– С пленником, – призналась я в обиде. – Уверена, что ты мог и сам добиться ответа. Ты же профессиональный военный. И куда страшнее слабой женщины.
– Ты неправа. Любой мужик тебе скажет, что слабая, но безумная женщина намного страшнее самого профессионального военного.
– Почему это?
– Потому что неизвестно, что она сделает в следующий момент – дунет тебе в ушко или отгрызет его к чертовой бабушке.
Снова выкрутился, да так ловко, что я почти поверила.
– Это все, что означал твой сап? – спросил он, обернувшись – лицо совершенно невинно, бровки домиком, губки бантиком – ну как на него злиться?