– Аля... – выдохнула я, понимая всю тщетность своего предприятия, но… а вдруг?
Птица посмотрела на меня налившимися кровью глазами.
– Аля, это я, Мира.
– Мира – еда-а! – прошипела она и бросилась на меня.
В этот момент я нашарила шар с вечным топливом и даже успела поднять руку, чтобы им отбиваться, но подоспел Мак. Он выдернул один из шестов и с криком понесся на Птицу. Та метнулась в сторону. Не успела – шест продырявил ей грудь и заставил пятиться к краю. От напряжения на шее Мака зачервились вены, в уголках стиснутого рта блестела слюна. Однако этот нечеловеческий порыв, в который вирийец вложил все желание жить, не смог вышвырнуть Птицу – даже на пороге смерти, с оторванной рукой она оставалась намного сильнее. Но Мак был не один!
Последовав примеру вирийца, я с отчаянным криком изо всех сил рванула ближайший шест на себя, намереваясь, наконец, избавиться от чудовища, но вместо этого прокрутилась вокруг него, словно начинающая стриптизерша, до боли потянула трицепсы и плюхнулась на пол.
– Черт!
– Мира, хватай топливо и беги в корабль! – прокряхтел Мак, из последних сил удерживая жуткую тварь на расстоянии.
Но внезапно мной обуяла такая ярость, что даже страх отступил.
– Дудки! – Я вскочила на ноги. – Этой мой мужчина, и ты его не получишь!
Птица на мгновение изменилась в лице или морде, или как там правильно у таких существ, – моя угроза привела ее в легкое замешательство. Даже вирийец, мягко говоря, вскинул от удивления брови. Я забежала за Мака, подхватила его шест и, что было мочи, принялась толкать вперед. Двойной напор людей отчаянно борющихся за свои жизни и жизни друг друга покачнул чудовище. Аля снова изменилась в лице – легкое смятение сменилось удивлением, потом неверием. А затем она вместе с вовремя выдернутой палкой из моих сведенных судорогой ладоней полетела вниз. Мы припали к краю. Птица кричала, пыталась лететь на одном крыле, крутилась, уменьшалась в размерах, пока не превратилась в размытое пятно и не замерла навеки.
Я судорожно втянула воздух сквозь зубы и поморщилась.
– Чертов мутант. – Мак сплюнул и повернулся ко мне. – Ты как?
– Все хорошо, – кивнула я, сделала глубокий вдох. – Теперь все хорошо. А ты? Твоя нога...
Все-таки Птица умудрилась достать его когтем – костюм на голени разошелся, в прорези виднелась алая полоса.
– Жив, – улыбнулся он, все еще тяжело дыша после бойни, запрокинул голову, поймав лицом солнечный луч, закрыл глаза, – И это чертовски приятно! А царапины заживут.
– Ничего себе царапины! Столько крови. Надо перебинтовать, – заволновалась я, осматривая груды мусора в поиске чего-нибудь подходящего. Грязные тряпки, скелеты, черепа… и дурацкое ощущение, что Птица вот-вот появится снова. – А еще тебе нужно выпить того лекарства.
Мак выпрямился, посмотрел на меня.
– Оно закончилось.
– Как же…
– Ничего, я знаю другое очень действенное средство.
Мак обвил рукой мою талию и резко привлек к себе. Поцеловал словно в последний раз. Я отстранилась.
– Но не здесь же, – снова огляделась, поежившись. – Только не здесь.
Попробовала высвободиться, не получилось.
– А как же твое требование?
– Какое?
– Вернуть обещанное, – он подергал бровями. – А угроза – «это мой мужчина».
Я слегка стушевалась:
– Это было нервное.
Он улыбнулся шире.
– Вот и у меня нервное.
И снова попытался поцеловать. Я увернулась.
– Мак, прошу тебя, давай уйдем отсюда поскорее.
– Улетим, – поправил он и выпустил меня. Снова посмотрел вниз, словно убеждаясь, что Птица никуда не делась. – Помню, что кое-кто у нас привередлив к запахам.
Как только Мак напомнил, тошнотворное зловоние будто ударило в нос с новой силой. Фу! Мерзость! Скорей бы выбраться отсюда.
Вирийец подобрал шар с топливом и, прихрамывая, направился к противоположному краю гнезда. Я припустила следом, чувствуя себя в опасности даже в метре от него. По пути сканировала каждый мусорный холм на предмет шевеления, подхватила видео-дневник.