– Да, – подтвердил он спустя трехсекундное прислушивание.
– Они всегда так проводят вечера?
– Частенько. Интернета у них нет, телевиденья тоже. Только живое общение, – смачно выделил спутник последние два слова.
– Больше воды нет? – перевела я разговор, предполагая, что подразумевает Мак под «живым общением».
– Нет.
Впрочем, спустя минуту мне уже хотелось не пить, а наоборот.
– Я сейчас, – я уже было готова спрятаться в соседних кустах, но на всякий случай, обратилась к Маку. – Там безопасно?
– Смотря для чего, – заинтересовался он.
– Для туалета, – нехотя призналась я.
– Конопуха, ты сейчас убиваешь всю романтику.
– Прости, – пожала я плечами и тут же зачем-то парировала: – всегда считала, что если любят, то вопреки.
Какое-то время Мак испытующе смотрел на меня, затем тряхнул головой и оглядел кусты. Все нормально – иди. Твоя попка в безопасности.
– Премного благодарна, – откланялась я, сунула в руки ему свою сумку и спряталась в густой поросли. Спешно стянула комбинезон и, справив нужду, тут же вскочила с истошным криком: – А-а-а!
– Тише, мы же не знаем, где твои гонители, – напомнил вирийец об осторожности.
– Мак! Мак! – чуть тише, но так же отчаянно позвала я.
– Что случилось?
– Она! – возмущенным шепотом объяснила я, тыча подобранной палкой в ускользающую гадину. – Она меня укусила! – и тут же растерянно добавила: – Ты же сказал, что Вирийя безопасна.
Мак со скоростью пули ухватился за черный хвост, пытающейся уйти от ответственности, дернул на себя и отшатнулся одновременно со мной. Из кустов вслед за черным вовсе не хвостом показалась хозяйка странного причиндала. Или все-таки хозяин. Хамелеон! Ну да, хамелеон. Темно-зеленый, почти черный, чешуйчатый с асинхронно вращающимися глазами. Я такого в усадьбе профессора Фаунова видела. Только тот был размером с мою ладонь, а этот – чуть меньше откормленного бультерьера. Да и эта странная висящая фигня надо ртом. Мак осторожно отпустил отросток и попятился:
– Это вышло случайно, извините.
– Мы что перешли на вы? – мельком приметив ужас на его лице, я похолодела.
– Ящерица ядовита?
– Нет. Она даже не кусается.
– В чем же дело?
– В них всех, – он медленно очертил пальцем поляну. Отовсюду на нас пялились десятки светящихся глаз. Лес точно ожил и теперь недовольно наблюдал за невеждами.
– Кто они? И что они с нами сделают? – истеричные нотки проскользнули в моем голосе.
Мак заметил движение на дереве и рванул в противоположную сторону, утягивая меня за собой.
Мы бежали сквозь взбудоражившийся лес, уворачиваясь от пикирующих гигантских хамелеонов. Кровь стучала в висках, в груди поднималась волна паники. Самое страшное – неизвестность. Мой мозг сломался на втором предположении – хамелеоны убивают собственным весом. Первым было – душат и заглатывают целиком. Иначе с чего они такие откормленные? В любом случае, проверять на себе не хотелось.
Один из них приземлился прямо мне под ноги. Я споткнулась и растянулась на траве, едва не переломив позвоночник, до крови оцарапав ладони и щеку. Впрочем, эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что хамелеон успел не просто обхватить мои щиколотки, но и оголить одну из них. Дальше время будто превратилось в кисель. Ящерица распахнула огромную пасть, вывалив улитку-язык. Кажется, я что-то отчаянно кричала, но Мак почему-то на помощь не приходил. От ужаса в глазах все поплыло.
– Не надо, не надо, пожалуйста! – взмолилась я, тщетно дергаясь в ожидании… облизывания? Моя шея невольно вытянулась, глаза округлились. Хамелеон-переросток принялся лизать мою щиколотку. И довольно щекотно. Через минуту я уже не кричала от ужаса, а хохотала. К моему мучителю присоединилось еще трое. – Мак, Мак, помоги мне, – смеялась я.
– Я не могу, – хохотал он где-то неподалеку.
– Го-говорят от щекотки можно у-умереть, – сквозь дикий смех проговорила.
– То-точно ум-мирают, – к моему ужасу подтвердил Мак.
– Уте-теши-шил… Отстаньте-е-е!!! – из последних сил завизжала я. Всего на мгновение безжалостные щикотальщики замерли. Этого времени хватило, чтобы я выскочила из их коварных лапок. И Маку тоже. Мы бежали сквозь лес напролом как два умалишенных тавруса. Казалось ничто не способно нас задержать – ни царапины, ни болезненный удар по лбу, ни второй. Ни третий. Разве что четвертый… Я шлепнулась на попу и принялась пересчитывать звездочки перед глазами.