В этой части планеты уже вечерело. С одной стороны, хорошо, сильная жара уже спала, но с другой — им придётся идти в сумерках. Впрочем, возможно, это тоже к лучшему, легче будет подобраться к «очень важным ученым», если это вообще возможно.
Юля жадно смотрела по сторонам, стараясь понять, почувствовать, что еще здесь изменилось. Большая часть джунглей, конечно, осталась на месте. По-прежнему пахло влажной зеленью, тропическими цветами и чакскими персиками. Только теперь к этому сильнее примешивался запах корабельного топлива и чего-то горелого… И еще не было слышно местных птиц и вообще обычных звуков тропического леса. Только отдаленное гудение разных моторов.
Просека всё углублялась, джунгли смыкались над ними, образуя сумрачный тоннель из огромных листьев. Впрочем, деревья быстро кончились. Та самая деревня, точнее, то, что от неё осталось, была совсем недалеко от космопорта.
Фургон остановился на границе джунглей.
— Дальше пойдем пешком, — скомандовал Михаил Максимович, — Таисия, можешь уже начинать снимать, это наверняка на презентации не покажут. Вести переговоры будем я и Юля. Юля, ты лично знаешь кого-нибудь из местных?
***
Как ни странно, часть домов уцелела. Орбитальные удары пришлись на близлежащее искусственное озеро и склады бывшей миссии СЗЦ. Там же была и могила генерала Чайкина, от неё не осталось и следа, теперь Юля это точно знала. А деревня пострадала, в основном, от взрывной волны и пожара, который невозможно было потушить…
Сейчас огонь горел только в центре общинного дома, в ритуальном очаге. Юля старалась не смотреть на пламя, ей чудилось, что оно вот-вот бросится во все стороны и охватит всю планету.
— Они, те, кто бросали огонь с неба, желают ходить по Мировому древу, поэтому им нужен храм, — медленно произнёс Милэш, старейшина этой деревни. Он был среди выживших, и он знал Юлю лично. И помнил еще её деда.
— Что значит «Мировое древо»? — внимательно спросил Михаил Максимович.
— Весь мир — это древо, — терпеливо ответил чаконец, — на его ветвях растут планеты и звезды. Все мы его листья и плоды.
— А для чего нужен храм?
— Знать и помнить о древе. Когда-то дети Первого рода умели ходить по его ветвям так же легко, как мы ходим по нашему лесу. Но мы давно потеряли дар и память Старших.
— Почему вы не рассказывали об этом раньше? — взволнованно спросила Таисия.
— Мы рассказывали, — старейшина отрицательно повел ушами, — другим пришельцам, тем, что были до этих. Они расспрашивали про все наши истории, все, что мы помним.
Остальные туземцы, собравшиеся в общинном доме, тревожно зашептались. Похоже, все они понимали, что у них теперь могут быть неприятности из-за разговоров со «старыми» пришельцами.
— Пожалуй, к некоторым легендам и сказкам надо относиться с большим вниманием, — пробормотал себе под нос Андрей.
Смирнов невозмутимо продолжил беседу:
— Что они делают в храме? Они нашли то, что вы потеряли?
Милэш прикрыл глаза, на несколько секунд тяжело задумался:
— Мы не знаем. Туда никого из нас не пускают. Только один из нас, Маренк, теперь он называет себя Мартин, ходит туда, ходит вместе с ними, уже давно. Он летает на их звездных кораблях. Еще он забрал с собой сына Арэнка.
— Маки здесь?! — Юля едва не подпрыгнула на войлочной циновке.
— Как? — быстро спросил Смирнов.
Остальные чаконци опять тревожно зашептались.
— Мы не знаем, — старейшина неопределенно взмахнул когтистой рукой, — он просто появился. Рассказал, что был на планете пришельцев, что они были добры к нему, но на их планете очень мало леса. Потом Маренк узнал об этом и забрал его.
— Вот как, — Смирнов напряженно потер подбородок, — вот, значит, как им повезло… А что сейчас происходит в храме?
— Мы не знаем, — в третий раз повторил Милэш, — там очень много пришельцев, каждый день и каждую ночь их много, но сегодня больше, чем всегда.
— Понятно, — Смирнов решительно кивнул, — нам нужно подойти к святилищу. Как можно ближе. Вы нам поможете?
Старейшина опять замолчал и задумался:
— На земле, у храма, очень много пришельцев, они никого не подпустят, — медленно произнес он, — в небе летают железные глаза, они за всем следят сверху. Трудно подойти. Если только…
Его прервал резкий выкрик одного из туземцев. Молодой чаконец отделился от группы, подскочил к очагу и крикнул Милэшу что-то гневное. Потом, бросив на пришельцев яростный взгляд, добавил на плохой интерлингве: