Именно на это время леди Агнес наметила устроить вечер с тем, чтобы Блейз получше узнала своего будущего жениха. Сквайр Фезерстоунхоф — богатый фермер, сосед ее тетушки. Блейз встречалась с ним несколько раз по разным случаям в прошлые годы. Он, конечно, не такой высокомерный, как ее отчим-англичанин, но зато более чем в два раза старше нее — грузный, напыщенный и откровенно нудный. Пусть ее мечты далеки от жизни, но ей бы хотелось, чтобы ее будущий избранник проявлял больше чувства, больше страсти, ведь им предстоит провести вместе всю жизнь. Ей нет и девятнадцати, она не готова отказаться от своей мечты и вступить в брак по расчету, согласившись с намерением тетушки.
Леди Агнес с самого начала противилась ответственности, которую возложили на нее, но исполнилась решимости выполнить долг по отношению к дочери своей сестры. Долг этот заключался в устройстве будущего девушки. Она поклялась сделать из Блейз примерную английскую даму, даже если это будет стоить жизни им обеим, что вовсе не исключалось, судя по двум последним дням.
Путешествие из Дувра в Лондон через Уэр в компании сварливой тетушки стало просто невыносимым. Тетушка то бранила ее за неподобающее поведение, то превозносила достоинства сквайра. Ее тирады звенели в ушах Блейз. Девушка поняла, что не выдержит больше и одного часа этих бесконечных нравоучений, не говоря уже о целом сезоне.
Когда коляска остановилась на постоялом дворе в Уэре для замены лошадей, Блейз плотно пообедала — бежать лучше на полный желудок, здраво рассудила она, а затем заявила, что ей надо посетить дамскую комнату. В мгновение ока разыскала она горничную и предложила ей за старое платье и накидку такую сумму, против которой та не устояла.
Сейчас Блейз с чувством победительницы прислушивалась к постепенно стихающему сердитому голосу тетушки. Она дождалась, когда этот голос вновь раздастся уже во дворе. Леди Агнес нетерпеливо подгоняла кучера, чтобы успеть нагнать почтовый дилижанс.
Блейз тихонько выскользнула из комнаты под самой крышей. Ее мягкие полуботиночки ступали почти бесшумно, когда она спускалась на первый этаж по узкой лестнице для прислуги. По обеим сторонам коридора располагалось около дюжины дверей, которые вели в номера для постояльцев, а две последние комнаты были гостиными.
Блейз не стала заходить в гостиную, где они с тетушкой недавно отобедали, а заглянула в гостиную напротив и нашла ее свободной, хотя в камине весело горел огонь. Она тихонько затворила за собой дверь, пересекла комнату и нагнулась к камину, чтобы набрать немного теплой золы. Она поморщилась, вспомнив, что придется вымазать ею свое прелестное личико.
— Это ради доброго дела, — вслух напомнила себе Блейз, размазывая золу по лбу и щекам. То, что она собирается сделать, фазу закроет перед ней двери в приличное общество, но она уверена — игра стоит свеч. Она не ставила целью навсегда опорочить свое доброе имя, но если ее репутация будет, сомнительна, ни один порядочный джентльмен, включая и сквайра Фезерстоунхофа, не возьмет ее в жены. Таким образом, ей удастся избежать нежелательного замужества. Но ведь, в конце концов наступит день, когда ей захочется выйти замуж поэтому перечеркивать свое будущее сейчас глупо.
Она надеялась, что тетя Агнес не решится на публичный скандал, объявляя об исчезновении племянницы. Но Блейз и не собиралась ставить тетушку в неловкое положение. Она только хотела показать, что ее отказ выходить замуж за сквайра Фезерстоунхофа не сиюминутный каприз, что она сама хочет выбрать будущего супруга. Если она сбежит с друзьями-цыганами, то сумеет добиться своего. Сейчас ей надо догнать табор Миклоша. Ра-
зыскать их будет нетрудно. Утром, когда она увидела их, они направлялись на юг. Как и большинство цыган, они из года в год колесили по одним и тем же дорогам в поисках работы и возможности торговли. На неделю-другую она укроется в таборе Миклоша, а потом, когда шум стихнет, появится у тетушки на крыльце и…
От неожиданного скрипа за спиной Блейз вздрогнула и резко обернулась.
На небольшой кушетке, подложив под голову подушечку, отдыхал необычайно элегантно одетый джентльмен, которого она не заметила, когда вошла, потому что его скрывала высокая спинка. Он с любопытством следил за ней синими, как сапфиры, глазами из-за газеты, которую держал в руках.
Блейз в изумлении уставилась на него. Он был похож на Адониса. Его густые, слегка вьющиеся волосы отливали золотом. Но больше всего не его присутствие, не его аристократическая холеная внешность, а длинный, уродливый шрам, располосовавший его правую щеку до самого виска, поразил ее. Она сочувственно подумала, что он наверняка был очень красив раньше.
Мужчина заметил ее взгляд, мелькнувшие в нем испуг и жалость, и уголки его губ на мгновение скривились.
— Память о военной кампании в Португалии и Испании, и только, — произнес он. — Я не чудовище и не причиню вам зла. Что это за «доброе дело»? — Его низкий звучный голос был бы очень приятен для слуха, если бы не явно различимый сарказм. Блейз замерла, хлопая ресницами и не понимая, о чем он спрашивает. — Мгновение назад вы сказали: «Это ради доброго дела». Что вы имели в виду?
С запоздалым сожалением она вспомнила роль, которую взялась играть, и торопливо присела.
— Ммм… ничего, сэр. Простите меня, я не знала, что здесь кто-то есть. Я сейчас же уйду. — Блейз опустила глаза, осторожно прошла мимо кушетки и направилась к двери.
— Задержитесь, прошу вас. — Девушка мгновенно подчинилась его властному спокойному голосу. Чувствуя себя провинившимся ребенком, что весьма часто случалось с Блейз, она медленно обернулась и посмотрела через плечо. — Будьте добры, объясните, почему вы сочли необходимым испачкать щеки золой?
Нет, объяснять она не собиралась, но и он был не из тех мужчин, которые легко сдаются, особенно в общении с прислугой. Сама того не желая, Блейз опять уставилась на него. Даже в столь обыденной обстановке он вызывал необычайный интерес. Стройный и широкоплечий, он обладал утонченностью, которая свидетельствовала о богатстве и знатности. На нем были лосины из оленьей кожи, сияющие ботфорты прикрывали ноги до колен, рубашка с высоким накрахмаленным белоснежным воротничком, галстук и великолепно скроенный сюртук голубого цвета, несомненно, все из Лондона. Манера держаться выдавала в нем истинного аристократа.
Только сейчас она, наконец заметила стоящую рядом трость. Левая нога его была опущена на пол, а правая — осторожно вытянута на кушетке.
«Еще одно ранение?» — подумала Блейз.
Она вопросительно посмотрела на него и отметила бледность, которую не заметила сразу, и вызванные болью морщинки, разбегающиеся из уголков синих глаз. Она поняла, что его поза вызвана вовсе не леностью. И вдруг девушка почувствовала огромное желание подойти к нему и утешить.
Блейз мысленно одернула себя. Она заметила, что он не сводит с нее волнующе серьезных глаз, и вдруг вспомнила, что он задал ей вопрос. Она задумалась над ответом, который прозвучал бы хоть немного убедительно, когда из гостиной напротив раздался до противного знакомый пронзительный женский голос.
Девушка невольно шагнула от двери в глубину, комнаты. Тетушка вернулась и теперь, несомненно, ищет ее. Блейз оглядела комнату и с ужасом поняла, что спрятаться в ней совершенно негде, разве что залезть под кушетку и молить златокудрого незнакомца не выдавать ее. Похоже, это наилучший выход. Остается только уповать на его великодушие и надеяться.
— Видите ли, — начала Блейз, — я очень нуждаюсь в помощи. Этот дракон в юбке там, за дверью, ищет меня.
— В самом деле? — Мужчина удивленно приподнял бровь.
В тот же миг в коридоре громко хлопнула дверь и послышался визгливый голос тетушки:
— Говорю вам, она может быть все еще здесь! Эта несносная девчонка вполне могла попробовать провести меня.
— Но, мадам, уверяю вас, — умоляюще прозвучал голос хозяина постоялого двора, — ее здесь нет! Прошу вас, у меня постояльцы…