— Мне трудно даже представить себе это. Думать, что мой отец может по-прежнему любить мою маму и при этом делить постель с другой женщиной. Особенно с той, которая вдвое моложе его.
Ной прочистил горло и выпрямился на своем месте.
— Да ладно. — Я закатила глаза. — Между нами пятнадцать лет разницы в возрасте. А не двадцать пять. Я искренне не понимаю, почему тебя это беспокоит.
Он проглотил кусочек и сделал глоток своего кофе.
— Может быть, меня беспокоит не столько разница в возрасте.
— А что тогда?
Он не смотрел на меня, рассеянно проводя вилкой по блину.
— Как ты сказала, у каждого свой крест, который он должен нести. Может быть, я слишком забочусь о тебе, чтобы сознательно взваливать на тебя свой. — Он посмотрел на меня. — Ты молода. Ты прекрасна. И ты заслуживаешь человека с чистым листом.
— А что, если я не хочу кого-то с чистым листом?
Он бросил на меня косой взгляд.
— Тогда это та часть, где я разыгрываю карту возраста, говоря тебе, что ты слишком молода, чтобы знать, чего ты хочешь.
— Это несправедливо.
— Жизнь несправедлива, малышка. Ты знаешь это. — Он откусил еще кусочек, несмотря в мою сторону.
Я положила вилку на тарелку и повернулась на своем месте, чтобы посмотреть на него прямо.
— Как ты это делаешь?
— Что делаю?
— Делаешь вид, что тебе не все равно, а через минуту притворяешься, что тебе наплевать.
— Это не так.
— Тогда как же это на самом деле?
Что-то темное мелькнуло в его глазах, он наморщил лоб и нахмурил брови.
— Я слишком хреновый для тебя, Сиенна.
— Может, ты позволишь мне решить это самостоятельно?
— Это не то решение, которое ты можешь принять, когда у тебя нет всех фактов.
— Тогда расскажи мне.
— Господи Иисусе. — Он бросил вилку и рывком поднялся со своего места. — Что тебе от меня нужно?
Я встала, плотнее прижимая простыню к груди.
— Я не хочу от тебя ничего, кроме того, чтобы ты был верен своим чувствам.
— Поверь мне, это все, что я делал последние шесть гребаных лет. Вел себя в соответствии с тем, что я чувствую.
— Я не говорила о твоей бывшей жене. Я имела в виду... себя. — Мои щеки горели, смущение закралось в душу, когда я подставила себя под унижение, сомневаясь, что он испытывает ко мне такие же чувства, как я к нему.
Ной просто стоял там, проведя рукой по волосам и потирая затылок — замкнутый и раздраженный темой нашего разговора. Я могла видеть, какой дискомфорт он испытывает, говоря о том, что происходит между нами.
Я глубоко вдохнула, сжимая простыню между пальцами, чтобы было легче идти, обернув ее вокруг себя.
— Знаешь что, все в порядке. Ты прав. Ты с самого начала был против того, чтобы между нами что-то было. А я продолжала настаивать, вместо того чтобы понять намек. — Я уже собиралась повернуться и направиться в спальню, когда мне пришло в голову. — Это она, не так ли?
— Что?
— Твоя бывшая жена. Ты все еще любишь ее.
Он зажал нижнюю губу между зубами и покачал головой.
— Ты слишком далека от истины.
— Это единственное, что имеет смысл. Я знаю, что эта наша связь — не просто улица с односторонним движением. Ты тоже это чувствуешь. Но что-то удерживает тебя...
— Ты знаешь...
Я подняла руку.
— Клянусь Богом, если ты скажешь мне, что это из-за разницы в возрасте, я, блядь, закричу. Всего пятнадцать лет, Ной. Пятнадцать. Прекрати вести себя так, будто ты достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом. — Простыня продолжала выскальзывать из моей хватки, и мне пришлось снова натянуть ее покрепче. — Ты закрыт и против того, чтобы между нами что-то произошло из-за нее.
— Но что-то произошло, Сиенна. Многое произошло между нами. Иди, посмотри на синяки на своих бедрах, если ты забыла. — Он наклонил голову в сторону, его пронзительные глаза сверкнули в мою сторону. — Та боль, которую ты чувствуешь между ног, это грубое ощущение того, что тебя трахнули — это из-за меня. Это я сделал. Я трахал тебя. Не Окли. Не кто-то другой. Я.
Тепло разлилось по моей груди и шее.
Медленно, расчетливо, шаг за шагом Ной приближался ко мне, сокращая расстояние между нами — пространство, в котором я нуждалась, чтобы дышать.
— Между нами многое произошло, Сиенна. И, клянусь Богом, если бы я мог сделать это снова, я бы ничего не изменил. Так что не думай ни секунды, что я колеблюсь из-за бывшей жены, о которой я не слышал годами. Женщина, с которой у меня нет никаких контактов. — Он остановился передо мной, аромат красного перца и пачули наполнил воздух, почти мгновенно опьянив меня и заставив тяжело сглотнуть. Моя кожа покрылась мурашками, когда он провел тыльной стороной ладони по моей обнаженной руке, оставляя след горящей плоти. — Я не могу обещать тебе ничего, кроме сегодняшнего дня. Я не могу обещать тебе завтра. — Без предупреждения Ной схватил меня за локоть, а другой рукой впился в бедро, заставив меня повернуться, прижимая меня к стене, прижимая свое твердое тело к моему. — Но есть одна вещь, которую я могу тебе пообещать.
— Да? И что же?
— Дать тебе то, в чем нуждается твое горячее маленькое тело. — Он перебросил мои волосы через плечо. — Чтобы тебя трахнули... жестко. Это то, чего ты хочешь, не так ли? Чтобы мой член растягивал эту пизду и свел тебя с ума.
Я застонала, когда почувствовала, как его твердый член прижался к моей заднице, желая, чтобы ничто не мешало нам быть кожа к коже. Я хотела, чтобы простыня и его штаны исчезли. Боже, я была жадной до наказания. Я знала, что Ной не мог дать мне то, чего я хотела эмоционально, но физически я была зависима от него — не могла насытиться. Даже сейчас, когда я была в нескольких мгновениях от того, чтобы уйти, я не хотела ничего, кроме того, чтобы он сделал мое тело своей игровой площадкой.
Ной Александр был кокаином. Он был героином. Он был в моей крови, и чем больше у меня его было, тем больше я его хотела. Он был кайфом, с которого я ни за что не хотела спускаться. Даже если он уничтожит меня.
Он потянул за простыню, и она упала на пол, образовав лужицу у наших ног. Затем, на долю секунды, он исчез, и мне захотелось громко застонать, только чтобы он вернулся, прижался ко мне, его обнаженное тело прижалось к моему.
Я покачивала бедрами, наслаждаясь ощущением его твердой длины касающейся моей спины.
— Что ты хочешь от меня, Сиенна?
— Все, — вздохнула я, прижав ладони к холодной стене. — Я хочу все, что ты готов мне дать.
Он провел ладонью по моей попке и укусил меня за шею, рыча мне в ухо.
— Прямо сейчас я просто хочу дать тебе свой член, жестко и быстро. Без всякого дерьма.
Обезумевший и неистовый, Ной схватил меня за бедра, согнув колени, опустив руки ниже моей задницы и раздвинув мои бедра.
— Ты мокрая?
— Боже, да.
Он погрузился в меня, его член растягивал мой вход. Мои ноги дрожали, ногти царапали краску на стене, моя киска была невероятно заполненной.
Ной схватил меня руками и обхватил пальцами мое горло и сжал, пока его толчки продолжали неумолимый ритм. В том, как он трахал меня, не было ничего нежного. В том, как он двигался во мне, не было ничего романтического. Это было первобытно. Грубо. Влажно. И неконтролируемо. Именно так, как я хотела.
Речь шла не об исследовании друг друга. Не в том, чтобы наслаждаться телами друг друга. Речь шла о том, чтобы кончить. Дойти до края и упасть как можно быстрее.