Солнце начало заглядывать в открытые окна. Калифорнийская жара уже била ключом, моя кожа была горячей и липкой, пот стекал по лицу. Я мог бы включить кондиционер, но предпочел тепловой удар, а не прохладный воздух, так как был жаден до наказания.
Я вытащил наушники и побрызгал на лицо водой, взял мокрое полотенце и протер им шею.
Раздался глухой стук, за которым последовал вскрик.
Сиенна.
ГЛАВА 6
Сиенна
В моем черепе сверлил отбойный молоток, и я была уверена, что какое-то существо из ада решило помочиться мне в рот.
— Черт! — простонала я, вытягиваясь под простыней, а мои кости жаловались на токсичные последствия слишком большого количества текилы и неудачных шуток мачехи. Затем попыталась поглубже зарыться лицом в подушку, чтобы спрятаться от каждого крошечного кусочка света. — Сайлас, ты засранец. Это все твоя вина, — бормотала я про себя. С каждым вдохом моя печень напоминала мне о том, как сильно она меня ненавидит, желчь поднималась в горло только для того, чтобы я проглотила ее обратно.
— Господи Иисусе! — Я резко выпрямилась и спрыгнула с кровати только для того, чтобы с визгом остановиться. — Это не моя комната.
Мои ноги примерзли к полу, а разум не спешил осознать, что это коттедж, а не повторение прошлогодней летней попойки после расставания с Окли. Я практически ждала, что какой-то странный парень выйдет из ванной, только что приняв душ и демонстрируя стояк.
Я положила ладонь на лоб.
— Слава Богу. — Трезвая я не была поклонницей полуночных выходок и бесстыдного поведения. И усвоила одну вещь: ненависть к себе хорошо сочетается с похмельем.
Я оглядела свое тело, прищурив глаза. Где мое платье?
Моя память, вернее, ее отсутствие, была в лучшем случае туманной. Оглядев комнату и не обнаружив ни следов платья, ни туфель, я начала рыться в памяти, пытаясь вспомнить, что произошло прошлой ночью.
И тут меня осенило.
Ключ. Диван. Знакомый парень.
Пистолет.
— О, черт. — Я схватила простыню и обернула ее вокруг себя, подкралась к двери, сначала прижав к ней ухо. Он все еще был здесь, в коттедже, что означало, что пистолет тоже должен быть здесь.
— Черт.— Я отошла от двери, внимательно осматривая комнату. Как только я заметила телефон, бросилась к нему и взяла трубку.
Тишина. Нет сигнала.
— Отлично. — Я бросила трубку на кровать. Он должен был отключить связь, прежде чем поместить меня в комнату. — Так держать, Сиенна. Из всех парней, которые были на вечеринке, ты должна была пойти и поцеловать потенциального убийцу-психопата с пистолетом.
Занавески зашевелились, в спальню ворвался ветерок, и я заметила открытое окно. И подняла глаза к небесам.
— Спасибо тебе, Господи. Я обещаю больше никогда не напиваться. — Я замолчала. — В течение следующей недели. — Нарисовала крест на груди и поспешила к открытому окну, благодаря Бога за соковую диету, на которой я сидела несколько недель назад. Иначе моя задница никогда бы не пролезла в это окно, и мне бы сейчас пришлось несладко.
Пол скрипнул, когда я оторвала одну ногу от пола и просунула ее в проем. Я замерла, мое сердце колотилось, как будто оно было на взводе. Как только почувствовала землю под ногой снаружи, я пролезла верхней частью тела в окно. В этот момент мой осторожный, тактический побег из окна превратился в падение на задницу, белые петунии запутались в моих волосах.
Я лежала совершенно неподвижно, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как отвратительно было чувствовать во рту садовую грязь, и молилась, чтобы тот, кем был этот человек, не услышал, как я упала.
Секунды шли, и только когда я убедилась, что меня никто не слышит, поднялась на ноги, готовая бежать прямо к охране.
Я повернулась и посмотрела прямо на него.
— Господи Иисусе.
— Вообще-то, меня зовут Ной.
Листья хрустели под моими босыми ногами, когда я отступала назад.
— Держись от меня подальше.
— Я не причиню тебе вреда.
— Говорит тот, у кого пистолет.
— Разве, похоже, что у меня есть пистолет? — Он поднял руки, размахивая ладонями.
— Он был у тебя прошлой ночью.
Мужчина скрестил руки на груди, белая майка туго натянулась, на плечах выступили бисеринки пота.
— Откуда мне было знать, что это твоя пьяная задница пробралась в коттедж?
Я усмехнулась.
— Я не пробиралась.
— О, точно. Ты просто ввалилась в гостиную.
— Неважно.
Его взгляд блуждал по моему телу, на долю секунды остановившись на моей талии.
— Возможно, тебе стоит, — он жестом указал на простыню, наполовину свисающую с подоконника, — прикрыться.
— Черт. — Моя грудь и щеки горели, и я схватила простыню, плотно обернув ее вокруг себя. И тут меня осенило. — Эм... а мы... ты знаешь.
Он наклонил голову в сторону.
— Мы — что?
— Ты знаешь. — Боже, я даже не могла найти слов. Я чувствовала, как моя кожа горит от беспокойства, которое бурлило в моем животе. — Мы, ну, знаешь... баловались?
Он нахмурился.
— Под «баловались» ты имеешь в виду...
— У нас был секс? — выпалила я. — Боже, ты что, тормоз?
Ухмылка на его лице расширилась, ямочки над губами напомнили мне, как сильно я наслаждалась нашим поцелуем на вечеринке той ночью.
— Нет. Я понял, что ты имела в виду. просто хотел, чтобы ты это сказала.
— Боже мой. — Я закатила глаза.
— Серьезно. Нет. У нас не было секса.
— Тогда почему я проснулась полуголой?
Он ухмыльнулся и слегка покачал головой, темно-каштановые кудри взметнулись на лбу.
— Ты сама разделась.
— Ты думаешь, я в это поверю?
— Послушай, помимо того, что тебе двенадцать лет...
— Прости? Мне двадцать, иди на хер.
— Ну, мне тридцать пять, и трахать подростков — это не мое.
То, как он сказал «трахать», как его голос дрожал, словно тот раскатывал это слово, заставило меня сжать мои бедра. В этом было что-то эротическое, в нем самом. В его голосе. То, как он говорил, тенор в его голосе. От этого у меня внутри все сжалось, кожа горела, а сердце заколотилось.
Я переминалась с ноги на ногу.
— Думаю, вполне логично, что кто-то твоего возраста считает меня подростком.
Он приподнял бровь.
— Тридцать пять — это еще не старость, малышка.
— А двадцать не считается подростком, старина.
— Хорошо. — Он провел ладонью по лицу, от солнца пот блестел на его плечах. — Слушай, я ничего не сделал с тобой прошлой ночью кроме того, что уложил тебя в постель и вытер твою блевотину с моих гребаных ног.
Мои щеки потеплели, я смутно вспомнила, как меня тошнило. Затем выпрямилась, сдувая лепесток петунии с волос.
— Тогда объясни мне, что ты здесь делаешь?
— А что, по-твоему, я здесь делаю?
— Эм... — Я потерла виски. — Из-за похмелья сейчас очень трудно думать. Нигде в Google не написано, что большое количество текилы может вызвать аневризму мозга.
Из его горла донесся слабый смешок, и я бросила на него невеселый взгляд.
— Серьезно. Это довольно жутко, что парень, который несколько недель назад трахал меня языком на вечеринке, теперь вдруг пришел ко мне домой.
— Если я правильно помню, это ты меня поцеловала.
— Посмотри-ка, потеря памяти в тридцать пять лет. Я бы на твоем месте проверила ее.