— К сожалению, милорд, мои познания в искусстве весьма ограниченны.
— Замечу с полным уважением к нашей хозяйке, мисс Бриггем, что слово «искусство» не имеет ничего общего с тем, что нам предстоит посмотреть.
Смех запенился в горле у Самми. С этим человеком хотя бы забавно. А после того, как он спас ее от ужасов кадрили, она просто обязана оказать ему благодеяние.
Немного расслабившись впервые за несколько часов, Самми наклонила голову и продела руку под его подставленный локоть.
— Вы меня заинтриговали, лорд Уэсли. С удовольствием посмотрю галерею вместе с вами.
Глава 5
Эрик медленно шел по направлению к галерее, все время чувствуя маленькую ручку в перчатке, легко лежащую на его рукаве, и ощущая близость девушки.
— Вы меня заинтриговали, лорд Уэсли.
— Как и вы меня, мисс Бриггем.
От прикосновения ее изящной руки по руке у него забегали мурашки. Он не понимал, почему она вызывает у него такую реакцию, но сама реакция не вызывала сомнений.
Они остановились перед первой картиной. Краешком глаза он наблюдал, как Саманта целую минуту рассматривала картину, наклонив голову сначала направо, потом налево.
— Это очень… интересно, — сказала она наконец. Эрик взглянул на мешанину темных пятен краски.
— Отвратительная мерзость, — прошептал он.
С ее губ сорвался звук, похожий на хихиканье, и она торопливо откашлялась. Затем посмотрела на него, и его поразили ее глаза, в которых светился острый ум. За толстыми стеклами очков они казались очень большими. Глаза эти напомнили ему аквамарины — блестящие, сияющие, удивительно ясные.
Он внимательно всматривался в ее лицо, поднятое к нему. На маленьком носике россыпь бледных веснушек. Взгляд его переместился на ее губы и остановился на веснушке рядом с уголком верхней губы. Соблазнительно пухлые, губы казались слишком крупными для ее личика, обрамленного густыми каштановыми волосами. Несколько блестящих прядей выбились из прически. Его охватило желание запустить пальцы в эти растрепавшиеся локоны, и он нахмурил лоб.
Она придвинулась к нему ближе:
— Вы знаток искусства, милорд. Что значит эта картина?
Эрик вздохнул, и запах меда в сочетании с запахом свежевскопанной земли взбудоражил его. Он подавил желание улыбнуться. Эта девушка называет жаб, мышей и садовых змей своими любимцами, и этот запах говорил о том, что она копалась в земле, прежде чем явиться на прием к миссис Нордфилд, но запах меда был весьма аппетитным. До чего интригующее сочетание!
С трудом возвращаясь к ужасающей картине, он проговорил вполне серьезно:
— Это сарай во время необычайно сильной грозы. — Эрик указал на бесформенное коричневое пятно. — Здесь мы видим лошадь, которая мчится в конюшню. — Он посмотрел на Самми. — Вы согласны?
Она улыбнулась в ответ, и у него перехватило дыхание, как тогда, в коттедже. Улыбка придала ее лицу выражение лукавства и шаловливости.
— Хммм, — сказала она, постукивая пальцами по подбородку. — Мне кажется, на картине изображено дно озера.
— Вот как? А что же делает на дне лошадь?
— Но это пятно вовсе не лошадь, милорд. Это крупная рыба с открытым ртом.
— О! Я вижу, вы восхищаетесь моим портретом тети Либби, — сказала Лидия Нордфилд, подходя к ним. От нее не ускользнуло, что мисс Бриггем держит графа под руку.
— Удивительное исполнение, — пробормотал он с напускной серьезностью. — Мы с мисс Бриггем собирались, осмотрев галерею, поговорить с вами, миссис Нордфилд, о вашем таланте.
Миссис Нордфилд резко открыла веер и стала обмахиваться с такой энергией, что ее тщательно уложенные локоны, похожие на колбаски, заходили ходуном.
— Ах, милорд, я с восторгом сопровожу вас…
— Мне бы и в голову не пришло посягать на ваше время, — возразил Эрик. — Когда я составлю впечатление о вашей коллекции, непременно найду вас.
— Буду ждать, милорд, — ответила миссис Нордфилд таким тоном, что было ясно — только смерть помешает ей обсудить с ним ее искусство. Она откланялась с явной неохотой.
— Господи, что же вы станете ей говорить? — тихонько спросила мисс Бриггем. — Вы же приняли дорогую тетю Либби за лошадь!
— Хорошо, что не за рыбину с открытым ртом, — насмешливо отозвался он и был вознагражден персиковым румянцем, который очень шел Саманте. — Полагаю, миссис Нордфилд будет сама говорить, а я лишь поддакивать.
Саманта кивнула и посерьезнела:
— Вы совершенно правы. Вижу, что у вас, как и у моей мамочки, талант к…
— Манипуляциям? — подхватил он, улыбаясь.
— Нет! — Румянец расцвел еще ярче. — Я имею в виду светские сборища. Праздную болтовню.
— К сожалению, это неизбежно, если учесть, сколько сборищ я посетил.
Они перешли к другой картине.
— Вы, вероятно, очень популярны.
Он поднял брови.
— Я получаю очень много приглашений, если вы это имеете в виду. Но вы, судя по всему, тоже их получаете.
Она невесело рассмеялась:
— Да, к сожалению. По крайней мере, в последнее время.
— Вы как будто… разочарованы?
— Боюсь, несмотря на все усилия моих добросердечных сестер научить меня танцевать, я танцую ужасно. К тому же не умею вести светские разговоры, как вы, надеюсь, заметили.