— Да я и не требую у вас письменного отчета, — полковник устало махнул рукой, — меня как раз интересует суждение профессионала. Вне зависимости от инструкций и субординации.
— Вы сами профессионал, — хмыкнул Жан Кристоф, знакомый с послужным списком командира своего полка, — не хуже меня.
— Вот потому то мне и не по себе, — честно признался Симони. — Особенно в преддверии наземной операции. Вы знаете о проблемах у британцев?
— Нет.
— Сегодня утром я беседовал с майором Паркинсоном из шестого батальона шотландских стрелков. Так вот — у них недокомплект вооружения почти на сорок процентов. И, похоже, никто не собирается их довооружать.
— Это как? — удивился капрал.
— А так! — Полковник сжал правую руку в кулак. — У них на ствол по два магазина патронов. Мол, больше не потребуется. Их премьер, судя по всему, окончательно свихнулся. Утверждает, что для миротворческой миссии достаточно одного присутствия солдат и бронетехники. И лишние патроны им ни к чему. При снаряжении «Брэдли»[56] полным боекомплектом у британцев половина машин останется вообще без снарядов.
— Это сумасшествие… Два магазина — это тридцать секунд боя.
— Я того же мнения. Но, согласно правилам, мы не можем передать им часть наших запасов. Если сербы ударят по английской колонне, то выбьют весь личный состав в течение десяти минут. И воздушная поддержка не успеет.
Летелье почесал затылок.
— Я могу списать около десяти тысяч патронов на стрельбы. Но это — максимум. А пятьсот магазинов кардинально ничего не решают…
— Нам никто не разрешит передавать патроны британцам, — грустно сказал Симони. — К тому же вы правы: десять тысяч — это капля в море. Недокомплект составляет миллионы.
— Блэр действует по согласованию с Вашингтоном, — вслух размышлял капрал, — однако у американцев, насколько мне известно, с боекомплектами полный порядок. Но тогда получается, что англичан намеренно подставляют. Ведь сухопутная фаза может начаться в любой день, как только Милошевич даст добро на ввод войск.
— Потенциально — да.
— В случае больших потерь у британцев авиация продолжит бомбардировки Сербии. И у Клинтона будет оправдание на применение всех имеющихся средств поражения, вплоть до тактических ядерных.
— Не стоит забывать и об албанцах, — полковник покрутил в пальцах карандаш. — Пока что все данные об их мирных настроениях строятся исключительно на заявлениях старушки Олбрайт.
— Вы знаете мое к ней отношение, — жестко сказал Жан Кристоф. — Веры ей быть не может…
— Согласен… Плюс ко всему этому — почти стопроцентная вероятность отсутствия в крае русского контингента. Хотя именно они могли бы облегчить нашу задачу. Сербы никогда не пойдут на конфликт с русскими.
— Получается котел, — подвел итог Летелье. — Мы втягиваемся в Косово и нарываемся на сопротивление. Клинтон объявляет, что Милошевич его обманул, и начинает ковровые бомбежки. В результате американцы поэтапно выходят из края, оставив нас один на один и с сербами, и с албанцами. Проблема НАТО превращается во внутриевропейскую.
— Вам надо служить не у меня, а в Генеральном Штабе, — грустно сказал Симони, — был бы хоть один нормальный человек… Что ж, я попробую изложить наш с вами разговор в качестве предположения и направить служебную записку в разведотдел Министерства обороны.
— Это не отразится на вашей карьере?
— Капрал, мне уже все равно. На пенсию по выслуге я мог уйти три года назад. А генералам будет полезно ознакомиться с моим мнением… Заодно попрошу перебросить нам парочку звеньев «Газелей»[57].
Глава 11. ПОЧЕМУ НЕ ВЬЮТСЯ КУДРИ У ПОРЯДОЧНЫХ ЛЮДЕЙ.
Рокотов подтянулся на руках и перелез через двухметровый забор, ограждавший стройку с торчащим по центру каркасом высотного дома.
В двух километрах отсюда начиналась окраина Скопье.
Мост он перешел около двух, когда движение на шоссе полностью замерло, а полицейские отправились восвояси. Обогнул стороной заправку, дождался припозднившегося трейлера и бегом перескочил на другую сторону реки, держась позади габаритных огней четырехсот сильного «вольво-интеркулера» с ярко-желтым контейнером на восьмиосном прицепе.
Путь по мосту занял полторы минуты.
Теперь начинался самый опасный отрезок пути.
Столица Македонии, где гуманоид с оружием и в изрядно испачканном комбинезоне непременно привлечет внимание стражей порядка. А дальше — стрельба, преследование и объявление общегородского плана типа «перехват».
Владислав забрался на шестой этаж будущего небоскреба и с высоты двадцати пяти метров обозрел мерцающие в домах огни.
Положеньице…
Переживать по поводу того, что он не продумал все как следует и не запасся гражданской одеждой, было уже поздно. Показываться на улицах в своем нынешнем виде глупо. И крайне опасно.
«Сам виноват, — биолог надкусил последнюю плитку шоколада и запил водой из фляжки. — Чего уж проще — сунуть в рюкзак рубашку и штаны! И гуляй на здоровье! Тем более что с деньгами напряга нет… ан-нет, запамятовал! Осел… Вот таперича кукуй тут в ожидании подходящего момента. Пока кто-нибудь твоей комплекции не забредет в это забытое Богом местечко. Судя по бардаку, строительство заморожено. Соответственно, сюда часто не заглядывают… Надеяться на то, что удастся спереть одежонку с веревки в каком нибудь дворе — несерьезно. Тут город, а не деревня… У всех стиральные машины и балконы. Не-ет, на балкон я не полезу. Остается одно — привести себя в божеский вид, постирать штаны, бросить оружие и в футболочке отправиться в город до ближайшего такси… Адрес-то я знаю, но в Скопье совершенно не ориентируюсь. Да, кстати, у тебя, идиота, только бумажки по сто долларов. Местные деньги ты тоже забыл у Богдана взять. Ну, красавец! Классно ты будешь смотреться в рванье и со стобаксовыми бумажками в руках. Особенно если окажется, что тебе ехать на соседнюю улицу… Когда Бог решает наказать человека, то он прежде всего лишает его разума. Во-во, с тобой такое с детства… Видимо, ты провинился перед Создателем самим фактом своего рождения…»
Влад разлегся на деревянном поддоне, сунул под голову рюкзак и стал смотреть на близкие звезды.
«Под утро надо найти какое нибудь укрытие. Чтобы выспаться до вечера… Оставаться в здании нельзя, тут стен почти нет, все как на ладони. Если меня снизу поджать десятком полицаев, то можно сливать воду. Це не дило… Ристо, вероятно, уже успел доехать до места. Как никак двое суток прошло. Или хотя бы позвонил тетке, предупредил… Нет, лучше бы сам приехал. А то я представляю себе этот телефонный разговор. Привет, тетушка, тут к тебе должен мужик один нагрянуть, с автоматом и все такое, так ты не бойся, приюти его у себя, а то его полиция ищет! Причем этот мужик еще имеет дурную манеру палить направо-налево, угонять разные летательные аппараты и обожает пускать асфальтовые катки в ворота военных баз… Сюжет для монографии по психиатрии. Навязчивая идея собственного превосходства, отягощенная манией преследования. Вкупе с реактивным психозом, обостряющимся при виде человека в форме НАТО. Тетушка может не поверить и послать племянничка куда подальше… И правильно, между нами, девочками, говоря, сделает. Хотя… Происшествия в Градеце не могли не попасть на первые страницы газет и в телерепортажи. Страна тут маленькая, новости распространяются быстро. Особенно такие. Тетушка явно в курсе. Но от этого не легче. Может заподозрить, что у племянничка съехала крыша на почве всех этих событии. Так что все равно лучше было бы, если бы Ристо явился лично… Тет-а-тет убеждать проще. Да и Элена, если что, пособит. У двоих одновременно крыша не едет. Жаль, что нет связи. Какого нибудь самого завалящего радиотелефона…»
57
«Газель» — противотанковый и ударный вертолет SA.341/342. Во французской армии применяются модификации SA.341F, SA.342L, SA.342L1 и SA.342M. Несущий трехлопастный винт, радиус действия 250 300 км. Экипаж — 1 человек. Вооружается 4 6 ПТУР «Хог», неуправляемыми авиационными ракетами калибра 68 мм и пулеметами калибра 7, 62 мм. Перевозит до четырех десантников.