Место закладки еще не определили.
Пока не было точно известно, куда именно направится персона, должная сгинуть в эпицентре плазменного шара. Она прибывала в Питер девятнадцатого июня, а убывала двадцать первого. Программа визита была закрыта от широкой общественности, но деньги могут творить чудеса.
И за две недели до приезда персоны один из служащих канцелярии передаст своему приятелю копию расписания. Якобы для того, чтобы можно было взять незапланированное интервью. А потом, еще до отъезда персоны из Москвы, чиновник должен был погибнуть в случайной автокатастрофе. Во избежание недоразумений.
И чиновник, и его приятель журналист, и курьер, который доставит ксерокопию от журналиста к заказчику, — все они были русскими. И их нисколько бы не смутило, если бы они узнали, что работают на террористов. Единственное, к чему привело бы подобное знание, так это к требованиям увеличить гонорар и заплатить вперед. Вот и все. О безопасности страны, соучастии в убийстве тысяч людей или прочей гуманитарно-патриотической ерунде ни один из них даже не задумался бы. Зачем, если за час работы получаешь сто двести тысяч «зеленых»? Деньги не пахнут, а на них можно купить массу красивых и нужных вещей, обладание которыми изрядно притупит возможное чувство вины. Даже не вины, а легкого неудобства, связанного с тем, что после получения гонорара обязательно появляются разные неприятные мысли. О том, что продешевил, что можно было потребовать и получить больше, что другие в твоем возрасте уже раскатывают на «роллс-ройсах», что у соседа квартира больше и шея толще…
Арби спрятал в карман миниатюрную, весом всего сто сорок два грамма, трубку мобильного телефона и позволил себе улыбнуться. Путешествие подходило к концу. Он, в отличие от Султана, получит плату до копейки и на месяц-другой съездит отдохнуть куда-нибудь в Арабские Эмираты. За развитием событий можно наблюдать и по телевизору. А потом решить — стоит возвращаться в обновленную страну или лучше затаиться, если все пройдет не совсем гладко и команды ликвидаторов примутся зачищать всех тех, кто имел хоть какое-то отношение к подготовке самого масштабного террористического акта в истории.
Крыса нахально просеменила мимо, даже не ускорив шаг и не повернув головы. Хотя совершенно точно знала о присутствии чужака.
Владислав шумно выдохнул и снова включил свет.
«Крыса — это хорошо. На них всегда можно списать дырку в мешке или нехватку упаковки печенья… Но! Если здесь есть крысы, значит, есть и отравленный корм. Так что теперь нужно проверять, что жрешь. А то пукнуть не успеешь — и ты уже на небесах…»
Рокотов поправил покрывало на койке, проверил, чтобы все осталось на своих местах, выключил лампу и залез в самый дальний угол склада, устроившись за европоддонами с ящиками консервов длительного хранения. Без нужды в виде приказа на сухопутную операцию поддоны никто бы не тронул.
Он проспал до пяти утра, потом часок пободрствовал, размяв мышцы и не забыв навестить чудо экскрементальной техники, и снова завалился за ящики, накрывшись с головой огромным полотнищем брезента…
Резкий звонок и шум отъезжающих ворот разбудили Влада в восемь пятнадцать. Он почувствовал себя полностью отдохнувшим и готовым сражаться с целым батальоном французских мотострелков.
Однако сражение откладывалось.
На складе появился только один долговязый солдатик, который принялся загружать на платформу электрокара синие пластиковые бочки и куда-то их вывозить. Биолог знал, что в бочках находится обычная питьевая вода.
Лежать просто так было скучно.
Рокотов извлек нож и острием проковырял в мягком металле отверстие двухмиллиметрового диаметра. Теперь он получил возможность наблюдать за жизнью французов вне стен продуктового склада. Жили они, похоже, как в летнем лагере отдыха.
Офицеры не испытывали желания загружать рядовых бессмысленной работой, поэтому большинство личного состава занималось своими делами. Одна рота оккупировала спортивную площадку и играла в волейбол на выбывание, разделившись на несколько команд, другая, вероятно, отсыпалась после ночного дежурства, а казармы третьей и четвертой рот Владу были не видны. В автопарке трое механиков вяло ковырялись под капотом огромного грузовика. На плацу здоровенный сержант родом из Алжира гонял строевым шагом с десяток провинившихся. Раз в пятнадцать минут мимо склада проходил вооруженный часовой. Видимо, обходил территорию по маршруту протяженностью около километра.
Водитель электрокара закончил свой необременительный труд и вернулся в помещение вместе с пузаном в форме капрала.
Долговязый говорил быстро, с марсельским акцентом, немного проглатывая окончания и сокращая местоимения, так что Владу пришлось с минуту приноравливаться, дабы разобрать суть. Он привык к почти классическому канадскому диалекту и разбирал только две трети разговора. К счастью для биолога, капрал был родом из Лиона и произносил слова четко и немного растянуто.
Старший по званию пожурил солдата за небольшое опоздание, отпустил какую-то непонятую Рокотову шутку про «курочку»[66] и престарелого мсье, похлопал рядового по плечу и вместе с ним вышел со склада, не забыв вновь поставить дверь на сигнализацию.
«А вы, батенька, изрядный служака и педант… Так, и что мы имеем? Вернутся они в три. Отвезти продукты и воду к ужину. До этого времени склад в полном моем распоряжении, — Влад выбрался из под брезента и вышел на середину помещения, — но если дверь опять запрут, то я тут зависну до утра. А в светлое время суток появляться на чужой базе может только полный идиот. Коим ты, собственно, и являешься…»
Биолог прошелся взад вперед и остановился у пирамиды поставленных друг на друга бочек.
«Даже воду привозят, не берут из общей системы. Отравиться, что ли, боятся? Так поставьте фильтры, и все дела… Эти бочки — на вечер. Если считать по три раза в день, то выходит… Раз, два, три, четыре… Пять в ряду, три в высоту… Шестьдесят бочек на три — сто восемьдесят. А их тут штук пятьсот. Итого — на три дня осталось. Потом снова привозить… Конечно, можно попытаться выскользнуть тем же путем, как я сюда попал, но что-то мне подсказывает порочность сей мысли. Грузовики сюда не заезжают, останавливаются у входа. Что логично — в замкнутом пространстве быстро от выхлопных газов гикнешься… не вариант. А что тогда вариант? Сидеть тут и ждать, когда меня или обнаружат, или базу расформируют? Я ж не крыса… Крыса-крыса-крыса… Постой! А как тут с ними справляются? Естественно, ядом. А где яд? Была же у меня светлая мысль об отравленных ловушках… Та-ак, — Влад обвел взглядом полки с картонными коробками, — совсем рядом с пищей яды не хранят, но и недалеко. Главное, чтобы он оказался на складе, а не кончился или еще что…»
Через полчаса поисков Рокотов обнаружил плоскую коробку с мешочками, в которых белел кристаллический порошок. На упаковках с обеих сторон грозные надписи предупреждали об опасности попадания вещества на слизистую оболочку и в пищу. Ниже мелким шрифтом шел пояснительный текст и приводилась химическая формула.
"Тэк-с, хлорид бария. То, что доктор прописал… Без вкуса, без запаха, как китайская консервированная сосиска. Помереть не помрут, но животиками помучаются изрядно. Однако барий плохо растворим… Осядет на дно бочки, и никакого эффекта. — Рука прошлась по коробкам и вытащила одну. — А вот то, что нам поможет! В смеси с этой штукой[67] гражданин Хлорид Бария и растворится в лучшем виде, и усвоится организмом, и даст симптомы часа через два после применения… Химия — великая вещь! Хорошо, что я не сачковал, а посещал лекции. Глядишь, и университетские знания нет-нет, да и пригодятся…"
Влад подбросил в руке упаковку крысиного яда.
"По полпачки на бочку…[68] Больше нельзя, иначе тут одни трупы к утру будут. А мне что то не хочется травить лягушатников до смерти. Пусть живут. Задача — создать панику. Когда они примутся метаться по территории, я в суматохе и ускользну. Массовое отравление — вещь сильная…"