— Симптомы отравления совпадают с отравлением хлоридом бария. Запомнили?
— Да, — ошарашенно ответил македонец.
— Счастливо! — Рокотов задвинул дверь и хлопнул ладонью по кузову.
«Форд» тут же отчалил и набрал скорость.
В салоне молодой врач потер виски и подумал, что последнюю фразу французский капрал произнес почти без акцента. Видимо, составлял ее в уме, пока подъезжали к площади. Потому так чисто и вышло.
Владислав огляделся вокруг, приветливо улыбнулся проходившей мимо девушке, заметил, как недобро сверкнули ее глаза при виде натовской формы, и поднял руку, призывая остановиться проезжающее мимо такси…
Секретарь Совета Безопасности Президенту понравился. Немногословный, без излишней почтительности, но предельно корректный молодой человек четко и просто разъяснил все нюансы предложенных к сегодняшнему докладу тем и дал по каждому вопросу краткое резюме. Не то что Глава Администрации, умудряющийся даже самые простые вещи запутать настолько, что через пять минут сам начинает мямлить, краснеть и заглядывать в конспект.
Излишне угодливые и велеречивые Президента раздражали.
В Администрации вообще было много таких, кого по тем или иным соображениям приходилось терпеть. Приходилось создавать им противовесы, ублажать финансовые группы, чтобы расставлять на ключевые посты верных людей. Пусть недалеких, но верных. Умные попадались редко, их чаще всего даже не допускали до прямого общения с Главой Государства, останавливали на дальних подступах невозмутимые секретари, натасканные бывшим начальником Охраны или нынешним Главой Администрации.
С Секретарем Совбеза вышла промашка.
Молодой директор ФСБ смог вовремя прикинуться «слегка деревянным», но очень, очень лояльным, и благодаря этому проскочил в высокое кресло как намыленный. А там уже закрепился намертво.
Карьеризм — это не всегда плохо или недостойно. Тщеславие правит миром, ему даже слагают оды. Все зависит от того, зачем человек лезет вверх по служебной лестнице. Одно дело — чтобы набить мошну и удовлетворить нереализованные подростковые комплексы, и совсем другое — если он точно знает, что лучше него работу не выполнит никто.
Секретарь Совбеза был из второй категории. И нисколечко не стеснялся ни своего высокого поста, ни того, что время от времени ему приходилось делать черновую работу.
Президент благожелательно посмотрел на молодого полковника и снял очки.
— Ваши соображения очень интересны… Тут, понимаешь, есть о чем поразмышлять. Если все сложится так, как вы описываете, то в ближайшие год-два Америка потеряет лицо…
— Возможно, один-два года — это оптимистичный прогноз. Скорее — лет пять, — осторожно заметил Секретарь.
— Но тенденции, понимаешь, есть… — полувопросительно заявило Первое Лицо.
— Тенденции совершенно четкие, — подтвердил подполковник. — Резко снижающаяся роль Международного Валютного Фонда, разногласия внутри Всемирной Торговой Организации, постепенная переориентация рынков. К тому же европейцы выражают недовольство падением своей новой валюты «евро». Если не остановить этот процесс, то к две тысячи седьмому году у трети банкиров Европы начнутся проблемы.
Президент важно кивнул. На самом деле он не понимал, почему банкиры начнут испытывать сложности, но сделал вид, что это ему известно.
— Что с усилением границы?
— Готовим, — Секретарь Совбеза тут же переключился на другую тему. Ему даже не надо было указывать, о какой границе идет речь. Подполковник словно читал мысли президента. — В Дагестан уже прибыли три полка артиллерии и размещены в непосредственной близости от Махачкалы. Разумеется, скрытно. Как докладывают наши источники, вероятный противник ведет себя спокойно…
— Они клюнут на внешнюю незащищенность?
— Думаю, да… Если не случится ничего непредвиденного, то в котел войдут наиболее ортодоксальные отряды.
— А со стороны Грузии? Там, понимаешь, президент чего-то не того… — Глава Государства покрутил в воздухе кистью руки. — Мне не нравится…
— Согласен. Но грузинский лидер выслуживается перед НАТО. К тому же он всерьез надеется, что его страну изберут для маршрута нефтяного транзита. Летом в Стамбуле по этому поводу должны принять коммюнике.
— Насколько это нам повредит?
— Никак не повредит. Азербайджанская нефть — это великое надувательство. Ее хватит лишь на то, чтобы покрыть расходы на строительство нефтепровода. А негативные последствия будут куда хуже. Фактически азербайджанский берег Каспия превратится в зону экологической катастрофы. Рыбные запасы сократятся в пятьдесят-сто раз, качество опресненной воды ухудшится на порядок. Я неделю назад дал задание группе ученых, так они подготовили развернутый доклад. Оказывается, до перестройки этот шельф не разрабатывали специально, так как последствия были хорошо известны. Сейчас же любое мнение против добычи нефти в Азербайджане приравнивается к государственной измене…
— Интересно… Американцам это известно?
— Сложно сказать. Мне кажется, что проблемы Закавказья их не заботят. Им важнее иметь доступ к Каспию через Баку. Таким образом они расширяют зону стратегических интересов и втягивают в орбиту Грузию.
— Угу… — Президент поворочался в кресле. — А если мы уберем наши базы?
— Через месяц начнется война с Абхазией, конфликт с Аджарией превратится в клановое столкновение, а через три-четыре года в Грузию войдут турки.
— Это нам совсем не надо, — задумалось Первое Лицо.
Размышлял Президент долго. Сидел молча, шевелил бровями, постукивал искалеченной в детстве левой рукой по столешнице из карельской березы, ерзал, вращал глазами, хмыкал в ответ на какие то свои мысли.
Секретарь Совбеза смотрел прямо перед собой, не поторапливая Президента и никак не выражая своих эмоций.
Наконец пожилой человек принял решение.
— Поставим этот вопрос на саммите СНГ. Я лично, понимаешь, обсужу его с президентами обоих государств… С вашей стороны — подготовьте краткую справку по Каспию.
— Завтра она будет у вас на столе.
Президент покопался в бумагах и положил перед Секретарем Совбеза листок с блеклыми машинописными строчками.
— Я хочу, чтобы вы ознакомились и дали свое заключение. Пока — устное.
Подполковник перечитал спецификацию ядерных зарядов специального базирования дважды. Отметил дату изготовления, маркировку боеголовки, количество урана — двести тридцать пять. Рассмотрел карандашные пометки и поднял глаза на визави.
— Не понял…
— Это, понимаешь, заряды. Но не простые… Их, понимаешь, нет нигде.
— Актов списания не существует?
— Нет вообще ничего, кроме этой бумаги. По реестру Минобороны они не проходят…
— А кто отвечал за хранение? — Секретарь Совбеза ткнул в одну из строчек. — Почти двадцать лет прошло…
— Это, понимаешь, и не ясно… Больше всего меня пугают слова о каком-то специальном базировании. Как думаете, это не может быть связано с историей о мини-зарядах?
— Исключено, — подполковник покачал головой, — во-первых, вы знаете, что никаких мини-зарядов нигде не размещалось. Это факт. И, во-вторых, количество активного вещества слишком велико для малогабаритного устройства. Такой заряд должен весить несколько сот килограммов.
Истории про мини-бомбы, якобы размещенные в США и Западной Европе советскими «суперагентами», стали гулять по миру с легкой руки одного генерала КГБ, перебравшегося за океан и начавшего там строчить книжонки и статейки о «невидимой угрозе» со стороны России. Измышления генерала были не только косноязычны, но и крайне безграмотны. Новоявленный писатель, черпавший вдохновение из очень «достоверных» источников, приводил факты, здорово смешившие любого, кто знаком с ядерной физикой. Например, он оснастил «диверсионные заряды» начинкой из оружейного плутония, даже не удосужившись узнать из справочника, что это самое вещество имеет период полураспада в одиннадцать с половиной лет, после прохождения которых бомба просто-напросто не взорвется. И закладывать плутониевые мины бессмысленно, если вы не имеете необходимости использовать их в ближайшие два-три года.