– Я ж вам говорю – пришел за две минуты до приезда ваших коллег. Взял сок и сигареты, заказал рыбу и пошел мыть руки.
– А что ты вообще в этом районе делал?
Рокотов мысленно усмехнулся. Примитив. Ловушка на уровне задачника для “юных друзей милиции”.
– У меня встреча была на Гранитной улице.
– С кем?
– Вам фамилии нужны?
– Не умничай! – Дознаватель начал злиться.
– Я не умничаю. Просто спросил.
– Вопросы здесь задаю я, – грозно предупредил Яичко.
– Я встречался с партнером по бизнесу и его водителем. Завтра мы должны отправиться на Украину за товаром. Вот и обсуждали последние детали...
Капитан прищурился.
Было видно невооруженным глазом, что информация его заинтересовала.
Товар – это деньги. Подготовка к поездке за товаром означает, что собрана достаточно крупная сумма. И эта самая сумма может быть отдана за прекращение уголовного дела в отношении сидящего перед дознавателем бизнесмена.
Просто и изящно.
Так происходит сплошь и рядом, как только одна из сторон произносит волшебное слово.
– Что за товар?
– Одежда.
– Угу, – Яичко сделал пометку на листке. – Твои партнеры сейчас где?
– Поехали готовить машины... Машины – это множественное число. Значит, денег не мало.
– Куда?
– На какую-то автобазу возле Парнаса. Искать автобазу на Парнасе бесперспективно. Там их десятки, и две трети принадлежат частным лицам.
– По тебе не скажешь, что ты коммерсант, – внешне небрежно заявил капитан.
“По тебе тоже, что ты страж порядка. Скорее, алкоголик со стажем...”
– Но это мало что меняет, – продолжил Яичко, – подозрения в совершении тяжкого преступления остаются.
– Но я же вам объяснил...
– Мало ли, что ты объяснил. Есть свидетели... Да, кстати, – дознаватель осторожно достал из ящика стола прозрачный пакетик и разгладил его ладонью, – ты прокололся...
– Не понял...
– Щас поймешь. – Кожа на лбу у Яичко собралась в складки. – Коммерсант, говоришь? Вот и приплыл.
“Это что-то новенькое...”
– Склад в Горской знаешь?
– Какой еще склад?
– Два-бис, -капитан торжествующе улыбнулся и постучал согнутым пальцем по пакетику, внутри которого белела какая-то бумажка. Это мы обнаружили у убитого в руке.
– Ну и что? Я в Горской в жизни не бывал и никакого склада там не знаю...
“У Азада не было с собой никаких записей! Откуда?.. ”
– Ой ли?
– Да говорю вам, не знаю я никакого склада! И мужика убитого в первый раз в жизни видел!
– Ну-ну! – хмыкнул дознаватель. – Это мы еще посмотрим.
– Послушайте, – Рокотов наклонился поближе к капитану, – есть же экспертиза. На рукоятке ножа должны быть отпечатки. Сравните их с моими, и все дела...
– Самый умный, да? – Яичко извлек кожаные перчатки и помахал ими перед лицом у задержанного. – На рукоятке отпечатков нет. И ты знаешь почему.
– Но на мне не было перчаток, – Влад пожал плечами.
– Верно, на тебе не было. Но они были в кабинке рядом...
– Это тоже проверяется. Есть одорологическая1 экспертиза. Насколько мне известно. в милиции она проводится.
1 Одорология – наука о запахах.
– Что-то ты больно подкованный, – протянул дознаватель, – не иначе заранее готовился.
– Да ни к чему я не готовился! – Рокотов сыграл раздражение. – О методах производства экспертизы во всех детективах пишут. Не секрет...
– В детективах многого не пишут, – угрожающе прогудел коллега дознавателя, подсаживаясь поближе к столу.
Компьютерная игра закончилась полной победой машинного разума над интеллектом милиционера, и тому необходимо было сбросить напряжение.
“Ага! В детективах менты себя так не ведут... Там они умные и рассудительные. И во время работы не пьют. Стараются изобличить истинного убийцу, а не наезжают на первого попавшегося...”
– Значит, так, – второй милиционер был настроен решительно, – или ты сам все расскажешь, или пеняй на себя...
В коридоре загомонили и громко захохотали.
Рокотов получил чувствительный тычок в бок.
В приоткрытую дверь просунулась голова.
– Ну, вы идете?
– А. Гена! – обрадовался Яичко. – Ты вовремя! Вот гражданин упорствует...
В кабинет ввалился худощавый мужчина с длинными, как у орангутанга, руками.
Из коридора послышались удаляющиеся голоса.
Влад использовал секундную паузу и прислушался. Хлопнула входная дверь, и компания галдящих оперов выбралась на улицу.
– Этот? – презрительно осведомился Гена.
– Ну' – Яичко победно улыбнулся. Вошедший подошел поближе.
– На злодея не похож.
– Убивец, – пояснил коллега дознавателя и смазал Рокотова открытой ладонью по уху. – Посадил человека на пику и теперь пошел в отказку.
Судя по поведению троицы, этот спектакль они разыгрывали не в первый раз.
Влад сделал вид, что ему очень больно и затряс головой.
Мирные переговоры кончились.
– Упрямый? – поинтересовался Гена и с хрустом размял пальцы.
– Не то слово.
– Что вы себе позволяете? – Рокотов решил подать голос.
– Сейчас узнаешь! – пообещал Яичко и вышел из-за стола.
Влад прижался лопатками к спинке стула и напряг мышцы правой ноги, готовясь оттолкнуться.
– Да что вы от меня хотите?!
– А ты нам спой, как человека мочканул! – предложил Гена.
– Как спеть? – “испугался” биолог.
– Громко! – рявкнул разошедшийся Яичко.
Рокотов набрал в грудь воздух и заорал:
– Mama-a! Just killed a man!
Put a gun against his head,
Pulled the trigger – now he's head...
Mama-a-a! Life is just begun...1
Так, что ли?
1 Мама! Я только что убил человека! Поднес пистолет к его голове, Нажал на курок – и йот он мертв... Мама! Жизнь только началась... (англ., “Богемская распсодия” песня группы “Queen”).
Милиционеры застыли в изумлении. Слуха и голоса Владислав был лишен напрочь. Если бы Фредди Меркьюри услышал подобное исполнение своей песни, то. умер бы не от СПИДа, а от ужаса. Особенно после того, как до его ушей долетело бы произнесенное Владиславом слово “мама”, которое прозвучало как “мямя”.
Первым пришел в себя Гена и широко замахнулся на обнаглевшего “певца”, намереваясь хорошенько приложить ему кулаком в лоб.
Готовый к атаке Рокотов оттолкнулся ногой и вместе со стулом завалился назад...
От гулкого удара в межэтажное перекрытие закачалась трехрожковая люстра.
– Сильно они его, – сказал один из патрульных, посмотрев на потолок.
– С убийцами по-другому нельзя, – заявил прапорщик, разливая драгоценную влагу по стаканам.
На втором этаже что-то прокатилось по полу, раздался визг и новый мощный удар.
– Ого! – сержант с лошадиным лицом поднял голову вверх и прислушался.
– А то! – Дежурный закончил свой нелегкий труд и удовлетворенно осмотрел разложенные на газете припасы – хлеб, лук и колбасу. – Небось, Генка Подопригора развлекается.
– А они его не убьют? – с опаской спросил молоденький рядовой, отслуживший в милиции только две недели.
– Не беспокойся...
– Убьют – похоронят! – заржал сержант.
Наверху кто-то забубнил, изредка прерываемый вопросами собеседника. Слов было не разобрать, но, судя по тону, допрашиваемый изливал душу и каялся во всех смертных грехах.
– Пошло на лад дело! – Прапорщик поднял стакан. – Ну, за нас!
– За ментовскую дружбу! – поддержал сержант.
На втором этаже хлопнула дверь кабинета, и наступила тишина.
– Надо Генке налить, – озаботился дежурный, – устал человек...
Спустя десять секунд дверь в дежурку распахнулась, сержант привстал, намереваясь поприветствовать приятеля, протянул руку и отлетел вбок от удара ребром стопы.
Президент Соединенных Штатов Америки легонько хлопнул Сэма Бергера по плечу и указал на тростниковое кресло, стоящее спиной к лужайке перед Белым Домом.
Советник по национальной безопасности уместил свой пухлый зад на узком сиденье, принял из рук стюарда-филиппинца в форме морской пехоты стакан чая со льдом и расправил плечи, разминая ноющую с самого утра спину.