– Готово, – хозяин вернулся к гостю и отдал телефон. – На завтра перебился...
– Ты ж завтра в Москву уезжаешь..
– Так я перед самым отъездом и пересекусь с человеком, – пояснил Иван. – там делов-то на полчаса. Документы учредительные посмотреть... Так в чем дело?
– Рассказываю по порядку, – Чернов обхватил ладонью сразу ставшую миниатюрной кружку, – вчера я был в твоем районе. Ну, общнулся с кем надо и решил мимо тебя проскочить.
– Меня вчера вечером не было.
– Знаю. Но речь не об этом. Если б я хотел тебя навестить, позвонил бы... Так вот – заметил я у твоего дома фигню нездоровую. Мальчики какие-то в машинке сидят. “Девятка” серая... И что странно – сзади под стеклом фуражечка такая заметная. Синяя. На манер ментовской, но не ментовская. Тулья под многоугольник заточена. – Димон сделал глоток кофе– Я не поленился, пешочком прошел, вроде мимо... И знаешь, что подметил? Ребятки точно напротив твоего парадняка расположились.
У Вознесенского по спине пробежала противная дрожь.
– Такие фуражки охрана консульства носит...
– И я о том. – кивнул журналист, – не успокоились. Видать, сильно ты их достал.
– Но зачем?
– Без понятия. Слухай дальше... Сегодня по утряни я, как последний барыга, встал ни свет ни заря и к твоему дому подъехал. И представляешь – те же лица и та же машинка! Только сегодня их не двое, как вчера, а четверо... Вывод?
– Меня ждут? – предположил Иван.
– Умны-ый! Прям Эйнштейн! Али ты подумал, что кого-нибудь еще караулят?
– Да нет...
– В том-то все и дело, – вздохнул Димон. – И откуда-то они знают, что ты сегодня на стрелку намылился.
Вознесенский прищурился.
– Знаю откуда.
– Ну?
– Я вчера о встрече на улице договаривался. Прямо тут, у парадной... А на скамеечке парень сидел. Толстенький. Я еще подумал, что Светку с пятого этажа ждет. К ней вечно мужики бегают.
– Узнать сможешь? – хищно оскалился Чернов.
– Не уверен. Помню только общие очертания... Хотя...
– Значитца, так. Иди к оконцу соседской квартиры. Эти придурки караулят твою старую парадную, о новом выходе они, похоже, не знают. Осторожно посмотри из-за шторы... Потом мне расскажешь.
Иван вернулся через минуту.
– Одного я узнал. Он был среди тех, что меня у консульства пинали.
– Оч-чень хорошо...
– Что делать будем?
– А ничего. Путай постоят без толку.
– Может, возьмем? – предложил Вознесенский, – Ружье у меня есть.
– А смысл? Ничего им не предъявишь. Скажут, что человека ждали, знакомого... Да, кстати, жена твоя где?
– Уехала отдыхать с детьми. Через десять дней вернется.
– Это хорошо.
– Ты думаешь?..
– Я ничего не думаю, – жестко отреагировал бывший бандюган. – От этих уродов можно ожидать всего. Они по своим понятиям живут, не по братанским... То, что твоей жены нет. нам на руку. Не будем отвлекаться.
– Но какого черта меня опять ловить?
– Значит, что-то нечисто у них... Чего-то боятся. Менты, которых ты загасил недавно, тоже ведь от той конторы были. Вот и думай.
– Думать тут нечего, – развел руками Иван, – я не понимаю, что им еще от меня надо. Следствие почти сдохло, прокуратура нс шевелится – Как мне объяснили в ментовке, списки сотрудников консульства им не дают... Пройдет месяц-другой, и дело прекратят.
– Возможно, – согласился Димон, – а возможно – и нет. Чем черт не шутит. Вполне вероятно, что они опасаются продолжения. Нет гарантии, что эту историю не начнет раскручивать какой-нибудь особо принципиальный прокурор из Москвы. Которого, к примеру, задолбали Штаты как государство. Отомстит, так сказать, за югославов...
– Но тогда меня надо убить...
– Вот! – Чернов поднял указательный палец. – В точку! Именно мочить и никак иначе. Потому тебе надо на время исчезнуть. И твоя поездка ii Москву как нельзя кстати.
– Но я ведь вес равно через неделю вернусь.
– Неделя – срок большой. За неделю, знаешь, каких дел натворить можно. Ого-го! Потом всю жизнь не расхлебаешь...
– Тебе-то это все зачем?
– Как тебе сказать... – журналист потер пальцами подбородок, на котором пробивалась двухдневная щетина. – Активная жизненная позиция. Не переношу ублюдков. Я тут думал и пришел к интересному выводу. Сейчас Россия – это огромное Косово Поле. С одной стороны – мы, народ, а с другой – те, кто считает себя властью. Чиновники, менты, прокуратура, так называемые “олигархи”, ворье всех мастей у государственной кормушки, И идет драка... Либо мы их, либо они нас. И от каждого зависит исход. Вот коротко, что я думаю...
– В целом я с тобой согласен.
– Еще бы! Ведь ты тоже здесь живешь и всё это собственными глазами видишь.
– Но методы...
– А что методы? – Чернов положил на стол кулаки. – Как они с нами, так и мы... Бой без правил. Ты просто мало с изнанкой жизни сталкивался. А я навидался вдоволь. И в прошлом, и сейчас. Вон какой случай ни возьми – беспредел на беспределе. Такое впечатление, что людей специально приучают не верить ни одному слову государства. Самый показательный пример – наша правоохранительная система. Я даже не думал, пока в журналистику не попал, что всё настолько плохо... И не забывай, кем я был до этого. Вроде должен был понимать. Ал нет!
– Действительно так хреново?
– Не то слово! – Димон мрачно подвигал густыми бровями. – Впору ментов с прокурорами и судьями к стенке ставить. У нас письма от читателей приходят, по пять сотен в неделю. И почти в каждом – история... Причем, заметь – с документами! Не просто рассказ, а пачка ксерокопий из уголовных дел. Я почитал – так даже мне дурно стало... Сажают народ просто ни за что. Вообще! Ни доказухи, ни свидетелей, ничего... Обвинители – девчонки по двадцать пять-двадцать семь лет, следаки без юридического образования, ляп на ляпе, закон не соблюдается даже в элементарных вещах. Вон недавно... Парня осудили на десять лет якобы за двойное убийство. Терпилы – муж с женой. Мужик к тому же – мастер спорта по боксу в тяжелом весе1. Свидетели говорят о двоих нападавших, а следствие второго не ищет! Представляешь?! Потом терпил завалили из пистолета, а у обвиняемого находят газовик. Интересно, как он из газового ствола мочканул двоих? И вдогоночку – основной свидетель обвинения является шизофреником со справкой. Лечится уже двадцать лет. Вот так-то...
1 Реальный случай, осужденный – Максим Шама-рин.
– Бред какой-то...
– Ага! А парню дали десять лет. Четыре уже отсидел, Сейчас дело на кассации. Но перспектив практически нет. Мы, конечно, взялись раскручивать, но что получится – не знаю.
– И что, все такие?
– Почти... Есть, конечно, кто по делу присел, но процентов семьдесят – за просто так. И никому за это ничего. Даже выговора...
– Убивать за такое надо, – согласился Иван.
– Во-оо... Чувствую, что скоро так и будет.
– Но мне-то что делать?
– Сегодня сидишь дома. Я пока тут тоже поторчу. Мне интересно, долго ли наши друзья будут тебя караулить.
– Без проблем. Еды полный холодильник, можно дня три куковать.
– Еда – это хорошо. А то я позавтракать не успел. У тебя мясо есть?
– Трех сортов. – улыбнулся гостеприимный хозяин. – Кура, говядина и ветчина.
– Главное в мясе – это правильно подобранный соус, – наставительно заявил Димон, переключившись на приятные мысли о приеме пищи.
– Тоже нет вопросов.
– Отлично, – журналист потер руки и уставился на холодильник.
– Тебе какой хлеб? – Вознесенский открыл шкафчик.
– Любой... Лишь бы не сухарик “Здоровье”, а то я его ненавижу.
Короткое оперативное сообщение о насильственной смерти гражданина Ибрагимова Азада Исаевича, прописанного в Василеостровском районе, легло на стол прокурора Терпигорева в одиннадцать часов семь минут утра второго июня.
К половине двенадцатого Алексей Викторович уже знал, что жилплощадь приватизирована, родственников у убитого в Петербурге нет и в квартире больше никто не прописан.