ИнХон молча рассматривает результаты моего творчества.
— Тексты песен на корейском и японском языках. — вспомнив, что не упомянул о имеющимся нюансе, предупреждаю я и интересуюсь. — На каком уровне девушки владеют японским языком, господин директор?
— Думаю, наиболее правильным будет назвать его — средним.
Чё ж так уныло-то всё? — думаю я, потом перевожу взгляд на ХаРу и вспоминаю — «нафига я здесь».
Впрочем, не так уж совсем всё печально. В группе есть — « банан».
Николь
Девушка со сценическим именем Николь, урождённая Лос-Анжелеса, всю жизнь жила в Америке, недавно переехала в Корею вместе с мамой, чтобы, как она объяснила, — «осуществить свои мечты». Вот чё у людей в головах? Тут вырваться отсюда никак не получается, а они — добровольно едут. При этом, — практически не умея говорить на местном языке. Она думала вообще, — каким образом будет общаться на шоу с аборигенами? Впрочем, этот вопрос из разряда риторических, не требующих ответа. Корейцы…
Хорошо, — есть участница, свободно владеющая английским языком. Плохо не то, что она с трудом говорит на корейском, плохо то, что она, как и остальные участницы, — петь не умеет. Ну, практически. О чём ИнХон думал, когда сколачивал себе новую «банду»? Или он грёб всех, — кто только согласится? Может, он претенденток по ногам отбирал? Если так, то с этим он справился!
— Господин директор, — обращаюсь я к владельцу агентства .– Вопросов к группе, на данный момент, у меня больше нет. Можем мы теперь обсудить наши дела?
— Отдельно, без свидетелей. — добавляю я, бросив взгляд на сидящих рядом со мною СунОк и ЁнЭ.
Время действия: семнадцатое мая, ближе к полуночи
Место действия: гараж
Лежу в постельке, тащусь от того, что скоро засну и буду спать. И никто мне не будет в этом мешать. А утром, когда я встану, у меня сразу будет горячая вода в неограниченном количестве и ванная только в моём распоряжении! И завтрак в тишине и одиночестве, лишь в присутствии…
Внезапно вспоминаю, что не сделал одну, очень важную вещь.
— Мульча! — приподнявшись на локте, грозным голосом восклицаю я. — Будешь опять ночью «тыгдымить», выкину нафиг! Пойдёшь жить в депрессивный район! Поняла меня?
Наглая кошатина, развалившись на постели в моих ногах, лениво помахивает в ответ хвостом, не совершая больше никаких телодвижений. Толи хочет показать, что ей по барабану мои угрозы, толи ещё чего, того, которого у меня не получается перевести с кошачьего.
— Смотри! — на всякий случай строго предупреждаю её ещё раз и снова бухаюсь головою на подушку, — спать.
Вновь настраиваюсь на эмоции блаженства от надвигающего сна, но сеанс запугивания кошатины слегка взбодрил организм, отодвинув момент прихода Морфея. Мозг принимается тасовать накопившуюся за день информацию, порождая поток воспоминаний. За сутки много чего случилось, но, пожалуй, самым интересным и информативным в них был, разговор с президентом «DCM». Который, видимо внутренне страдая из-за того, что о нём думают, как о нищем неудачнике, пустился в пространные объяснения, пытаясь реабилитировать себя в чужих глазах путём подведения собеседника к мысли, что лично его, ИнХона, вины в финансовых трудностях нет. Просто жизнь такая.
Для этого ему понадобился достаточно пространный рассказ о внутреннем устройстве корейской развлекательной индустрии, содержание которого оказалось весьма интересным. Кое-что из услышанного было мне уже известно из своего практического опыта работы в отрасли, кое о чём, я «легонько» догадывался, но кое-какие моменты до этого были скрыты от меня вообще.
Президент не стал ныть, рассказывая о том, мир — адово место, в котором никто не любит просто так. Нет. Человек начал беседу вполне достойно. С сожаления о — «несбалансированной структуре взаимодействия между производителем услуг и потребителем, вынуждающей первого действовать всегда в зоне риска». Что за создание песен и клипов агентству всегда приходится «платить вперёд», когда ему приходится нанимать: писателей песен, музыкальных композиторов, аранжировщиков, инженеров, техников, концептуальных продюсеров, музыкантов, и так далее, только ради выпуска одного сингла. В результате получаются немаленькие деньги, которые можно оценить в 20–50 тысяч долларов, для того, чтобы произвести один достойный трек.
Далее нужно рекламировать записанное. Для этого делается видеоклип. Агентство снова начинает нанимать кучу людей: операторов, режиссеров, визажистов, художников-постановщиков, дизайнеров, строителей, аренда площади, оборудование для съемки, видеокамеры. Во что всё это обойдётся? В среднем, 300–400 тысяч долларов. Добавьте к этому стоимость создания одного сингла. И вы получите серьезные деньги.
Всё перечисленное было мне известно и раньше, но я выслушал собеседника с вниманием и не перебивая, поскольку в этот момент получал удовольствие, прикидывая, — сколько смогу сэкономить при производстве контента и насколько от этого станет прибыльным моё агентство? По самым грубым расчётам получается, что вполне можно будет есть с золотой посуды не акцентируясь на этом факте.
Повторюсь, что до этого момента ничего нового я не услышал, но дальше, ИнХон рассказал то, о чём я не знал. О нюансах в ведении развлекательного бизнеса в Корее.
Оказывается, здесь существуют так называемые — «инвестирующие компании», занимающиеся финансированием производства песен. Если сказать по-простому — конторы, дающие деньги в долг. Самые крупные из них — « Mnet» и « Loen». Они почти такие же, как крупные звукозаписывающие компании в США, отличаясь от них лишь тем, что не владеют артистами.
Эти инвестиционные, или, как их порой называют иначе — «производственные» фирмы, дают деньги агентствам, которые владеют артистами, чтобы те могли производить песни и видео. Взамен инвесторы получают право быть основными владельцами дохода от контента, в который они вложились. Кроме этого, «производственники» занимаются распространением музыки, тем самым получая доход со своих денег несколько раз. Например, « Loen» дает деньги для производства, а произведённый продукт распространяет компания « Mellon», которая принадлежит « Loen».
« Loen», в свою очередь, принадлежит «SK Group», которая первая в пятерке богатейших компаний Кореи. «SK Group» также владеют «SK Telecom», являющейся одной из трех главных провайдеров беспроводной сети в стране, отвечающей за распространение цифровой музыки через сотовые телефоны. Поэтому « Loen» отличается от других инвесторов тем, что у них очень много денег и очень мощные каналы дистрибуции.
ИнХон прямо не заявил, как я понял, что все «счастливчики», которые взяли деньги у « Loen», « автоматом» подписались и на услуги « Mellon», а те, кто этого не захотел сделать, — пошли искать финансирование в другом месте. В том, в котором нет дистрибьютерской сети…
В отличии от инвестиционных, управляющие компании, которые непосредственно работают с артистами, не имеют много денег, за исключением четвёрки лидеров рынка. Но на самом деле, даже из них, лишь «SM» является единственной, не нуждающейся в стороннем финансировании.
Сделав заём, управляющие компании должны вернуть основной долг и проценты за счет продажи товара, в котором есть средства инвестора. Производственные компании в это время внимательно следят за тем, как они с этим справляются, установив правило, по которому инвесторам принадлежит львиная часть полученного дохода. Получив свой кусок, они затем отдают около 30 % оставшегося от него, управляющим компаниям, которые, в свою очередь, делают «впрыск» своим артистам, чтобы у тех хоть как-то «крутились поршня». Обычно размер «впрыска» составляет от 2 до 8 %, в зависимости от «звёздности» исполнителя. Цена же, цифровых синглов устанавливается Корейской Музыкальной Федерацией, и составляет сейчас около 50 центов за каждую песню. В результате, сумма, которая достигает исполнителя после прохождения всех «фильтров», — становится исчезающе малой величиной. В большинстве случаев агентство даже не окупит затрат на производство (включая видеосъемки). Поэтому, оно и его группы должны быть как «лопаты», или, по-другому — «работать как собаки», рыская вокруг, чтобы заработать деньги и погасить баланс инвестиционных компаний.