Закончив разговор, кладу телефон рядом с собою на стол.
Пфф… Как же хорошо, когда живёшь один! Просто райское наслаждение! Не, конечно приятно, когда о тебе беспокоятся и заботятся, но как же порой это не вовремя происходит! Бывает, иногда просто мечтаешь, чтобы хоть кто-нибудь взял, да и кинулся расспрашивать о твоих душевных переживаниях, — ан нет никого! Но, когда ты в заботах по самое горло, вот тогда-то все прямо-таки спиной начинают ощущать наступление того самого момента, когда нужно звонить и узнавать, — КАК У МЕНЯ ИДУТ ДЕЛА⁇ А не дай бог в этот момент они — «не очень», то это «плюс пятьсот» к желанию у знакомых позвонить и поговорить! Что в том мире, что в этом, — одна и та же бодяга…
Раздаётся звонок во входную дверь, потом ещё один и ещё. Поднявшись с кресла, иду смотреть — кого там такого нетерпеливого «принесло прибоем»?
— Это я! — радостно вопит снаружи голос СунОк, неожиданно вызывая абсолютное незнакомое доселе желание — перекреститься.
— Я буду теперь с тобой ночевать! — жизнерадостно объявляет онни, протискиваясь в открытую мною дверь и затаскивая за собой здоровенный чемодан на колёсиках.
Не удержавшись, таки осеняю себя крестом.
— Ты чего? — вытаращивается на меня нежданная гостья. — Верующей стала?
— Просто захотелось. — дипломатично уклоняюсь от ответа и спрашиваю. — А как же мама? Ты её одну оставила?
— Вместо меня там две монахини. — закрывая за собою выход на улицу, сообщает СунОк. — Из Пэннён. Я их попросила помочь. Они обрадовались и согласились.
— А мама?
— Она тоже была рада.
— Почему?
— Возле дома снова появились журналисты. Если буду ездить сюда как раньше, то они легко за мною проследят. Мы с мамой подумали и решили, что в квартире мне лучше пока не появляться.
Понятно. Они подумали и решили. Меня, как обычно, не спросили.
— Чего? — спрашивает онни, смотря на меня. — Ты же хотела сохранить это место в тайне? Что опять не так?
— Ситуация изменилась. — вздыхаю я. — С таким ажиотажем в СМИ, шансов на то, что не найдут, никаких. Вопрос времени.
— Нечего было привлекать к себе внимание. — недовольным голосом, нравоучительно, произносит СунОк. — Зачем бутылками кидалась? Сидела бы тихо, никто бы тебя сейчас не искал.
Не отвечая на выговор, иду следом за направившейся внутрь помещения онни. Думаю, — возможно ли, в принципе, объяснить? Так, чтобы слушатель прочувствовал эмоции, когда ты, уже практически буквально вот, решил, что свободен, но внезапно оказался перед выбором. И, поскольку считаешь себя хорошим человеком, принимаешь решение не в пользу себя, а кого-то, которого, по сути, совсем не знаешь. А после не чувствуешь радости за своё человеколюбие и правильность, а одно лишь недовольство неспособностью быть эгоистом, как все нормальные люди. Плюс, — ощущение использования твоей природной порядочности для чьих-то неясных целей. Такое кого хочешь выбьет из колеи и выбесит. Но, думаю, об этом рассказать не получится. Не поймут-с…
СунОк в этот момент докатывает чемодан до своего стола.
— Ты песню придумала? — обернувшись, спрашивает она.
— Нет ещё.
— А когда?
— Как только, так сразу.
— Я помогу. Говори, что нужно.
— Если бы знала, сама давно бы уже сделала.
— Разве нет никакого способа? — удивляется онни.
— Вообще-то… есть один. — подумав, признаюсь я.
— Какой?
— Расширения сознания. Только…
— Что?
— У меня со здоровьем, сейчас не очень…
— Здоровье можно поправить! А заявить о себе тебе нужно прямо сейчас! Хочешь быть знаменитой, — придётся потерпеть.
— Запомни, ты это сказала. Не я.
— А что такое? — настораживается сеструха.
— Технологию нужно точно выдерживать.
— Я могу составить график! По минутам!
— Нужно подумать. — увиливаю я от принятия на себя ответственности.
(позже, гараж)
— Что значит, — «у них их нет»? — не понимаю я, удивлённо смотря на ЁнЭ.
— Решением администрации исправительного учреждения «Анян», музейные экспонаты, — «Золотой граммофон» и «Золотая ракета», переданы на временное хранение в школу искусств «Кирин». — похоже цитирует мне фразу из документа мой персональный менеджер.
Она взялась «состыковывать» в пространстве и времени съёмку моего портфолио. Но в этом процессе возникли неожиданные проблемы.
— Кто им это разрешил?
— Босс, к сожалению, у меня нет оригинала или копии договора, заключённого между вами и исправительным учреждением. Скажите, — было ли в нём требование хранить призы исключительно в музее «Анян»?
— Нет, такого не было. — отвечаю я, припомнив содержание текста документа.
— По-видимому тогда нарушений нет, раз этот момент не был отдельно обговорен. Обмен фондами — обычная музейная практика.
«Вот чёрт! — недовольно думаю я, — Хотел, чтобы на первые в истории страны премии „Грэмми“ и „Хьюго“ корейцы бегали смотреть в тюрьму, но меня опять обвели вокруг пальца. Юридически, — всё законно. А по факту, — надо мной поглумились!»
— Но это решаемая проблема. — успокаивает ЁнЭ, возможно приняв моё молчание за огорчение или растерянность. — Вы можете обратиться с просьбой в музей «Анян». Они официально подтвердят своё согласие документом, который нужно будет предъявить в «Кирин». Администрация школы, получив разрешение, сможет предоставить вам во временное пользование хранящиеся у них экспонаты…
!!! Я должен вымаливать свои призы⁇!!
—… Для оформления потребуется ваше личное присутствие. Босс, вам придётся приехать в «Анян» с документами, подтверждающими личность.
— Не поеду. — коротко отвечаю я.
— Тогда портфолио и композитная карточка модели не будут сделаны так, как вы хотите.
— Обойдусь.
— Если опасаетесь, что на бюрократические процедуры уйдёт много времени, я могу обратиться в администрацию «Кирин». Думаю, они не откажут вам в проведении фотосессии в своём музее.
— Кукиш им, а не фотосессию! Пусть мою справку об окончании школы фотографируют!
Менеджер, молча, с вопросом во взгляде, сморит на меня.
— Не собираюсь выпрашивать разрешение на возможность подержать в руках свои награды. — объясняю ей причину своей негативной реакции и добавляю. — Пожалуйста, узнай, каким образом я могу забрать из музея «Анян» граммофон и ракету.
ЁнЭ кивает и, взяв в руки свой органайзер, записывает задание.
— Будет сделано. — обещает она.
— Онни, — поворачиваюсь я к СунОк простоявший весь разговор с отвисшей челюстью. — Обстоятельства складываются так, что без «расширения сознания», — не обойтись. Вся надежда теперь только на тебя.
— Что нужно делать? — закрыв рот, с готовностью спрашивает та.
— Необходимо приобрести ингредиенты по списку, который я тебе сейчас дам. Замена компонентов и покупка низкокачественных, — недопустимы!
— Хорошо. — увидев понятную для неё задачу, онни подбирается, готовясь действовать. — Пиши!
(немного времени спустя)
- Водка⁈ — ошарашено произносит СунОк, подняв голову от листка с перечнем и неверяще смотря на меня.
— Основной ингредиент. — киваю, постаравшись сделать это солидно, — Без него, — никак. И обрати внимание на производителя. Бери только русскую экспортную.
— Целый литр⁈
— Самое страшное, когда внезапно не хватило. Пусть лучше останется.
Поняв, что это не шутка, СунОк опускает голову к листку.
— Красная и чёрная икра? — спустя секунду уточняет она.
— Купи в указанном объёме. Лишнее подсохнет, потеряет эстетику. Минус сто ко вкусу.