Островок затишья среди неистовства бури оказался гигантским колодцем не менее пяти миль в диаметре, со стенками из бешено несущихся туч. Сверху его заливали мерцающим светом звезды и одна из младших лун, а внизу в неверном отблеске этого сияния угадывалась земля, до которой было мили три, если не больше. Флайбот дрейфовал недалеко от края колодца, медленно отплывая прочь, к его середине. А там…
Из-за внезапного штиля уже не требовалось держаться обеими руками, так что глаза я все-таки протер. Посреди исполинского «уха бури» без малейшей опоры вздымались стены и шпили замка, минимум втрое превосходившего мой собственный. Даже не замка, а небольшого городка, безмятежно парящего среди буйства стихий в убранстве праздничных огней.
Вцепившись со всей силы в обледенелый борт, я так и не смог ощутить холода. Ничем другим, кроме явленной воочию легенды из времен до Войны Сил, это зрелище быть не могло.
Небесный Город Итархин.
Кажется, я попытался выговорить это название вслух, но голос отказался повиноваться и сбился на хрип. Название города Древнейших, столицы самого Перводракона, перекочевало из мифов в сказки, а из сказок в поговорки и присловья, не утратив ни капли величия и таинственности. Что в высоком слоге, что в низком Итархин был и оставался символом недостижимости. Даже увидеть его почиталось совершенно невозможным, не то что ступить на древние мостовые, помнившие, каким был мир до разделения второй расы разумных на День и Ночь.
Теперь стало понятно, почему -- по своей воле и на исправном корабле никто в здравом уме не сунется в бурю, укрывающую небесный город. А если и найдется такой смельчак, то обратной дороги ему никто не гарантирует. Никаким же иным способом, судя по всему, покинутого строителями Итархина достичь невозможно…
Словно подтверждая мои догадки, стенки колодца начали сжиматься. Пока я пытался побороть изумление, они уже сдвинулись почти на милю. Теперь воздушная лодка плыла на полпути между тучами и городом, все быстрее и быстрее огибая его основание, сложенное из огромных скал дикого камня.
Спокойствие воздуха в «ухе бури» было нарушено, и флайбот начало ощутимо потряхивать. Осколки льда с бортов с жалобным звоном полетели вниз, к укрытой дымкой земле. Звезды и диск Аройха наверху тоже потихоньку застили длинные хвосты тумана, тянущегося от стен к середине воздушного колодца. Скоро опять сделалось настолько темно, что праздничные огни Итархина стали видны во всей красе. Подлетая все ближе, я сумел разглядеть их как следует, и это не добавило мне ни малейшей радости.
Зубцы стен покинутого города были одеты мерцанием «свеч Тиллы», а на шпилях плясали, разбрасывая искры, «громовые звезды». Над площадками башен вздымалось сияние венцовых разрядов, придавая им сходство со сработавшими «герисскими банками». Гроза щедро одарила иллюминацией каждый выступ, каждую грань, разукрасив их смертоносным узором танцующих молний. Сохранность строений при этом можно было объяснить лишь виртуозно наложенным заклятием неуязвимости.
Ветер крепчал, раскачивая мою посудину и разворачивая ее в полете, поэтому приходилось отчаянно вертеть головой, чтобы не упустить из вида это потрясающее зрелище. Ураган подступал все ближе к стенам Итархина, прижимая к ним беспомощную скорлупу воздушной лодки, огибающей Небесный Город противосолонь и несущейся все быстрее.
Спустя треть полного оборота, уже в сотне ярдов от стен, я увидел исполинские ворота. Закрытые литыми узорными створками, металл которых нельзя было распознать из-за многотысячелетней патины, они вздымались в окружении бесчисленных башенок и прочих украшений из резного камня. От ворот доносился какой-то ритмичный прерывистый звук, природа которого стала ясна лишь тогда, когда флайбот пронесло прямо напротив створок: на левом фризе, раскачиваемое бурей, болталось какое-то переплетение бронзовых полос и завитушек, которое билось в металл ворот с дребезгом и лязгом, одновременно вечным колоколом и дверным молотком. Словно сама буря стучалась, прося сгинувших хозяев впустить ее внутрь -- обогреться, укрыться, отдохнуть от себя самой.
При очередном повороте кусок бронзы развернуло так, что я узнал его очертания. Это было носовое украшение старинного летучего корабля, причем не маленького -- с нынешний фрегат, -- когда-то вдребезги разбитого о заклятые на неуязвимость врата Итархина. Теперь оковка тарана и форштевня обречена звонить по его команде долгие столетия, а то и тысячелетия…
Поначалу я даже не понял, что спасло мое хлипкое суденышко от аналогичной судьбы. Казалось, носовое украшение невесть когда разбитого корабля уже мелькает всего в паре дюжин ярдов. Однако вместо того, чтобы швырнуть флайбот на стены и башни, ураган пронес его мимо, словно не имея права приблизиться к твердыне Небесного Города. И так раз за разом, виток за витком.