Похоже, стараниями древних строителей воздушные потоки сами защищали их творение от всего, что могли принести с собой. Так что мой неведомый предшественник был вынесен на рукотворный небесный риф вовсе не бурей -- ему явно пришлось приложить немалые усилия, чтобы найти гибель у врат легендарной цитадели.
Не скажу, что это так уж успокоило меня. Смесь отупения от нескончаемого урагана и возбуждения чарующим зрелищем не позволяла полной мерой проявиться ни страху, ни облегчению. Лишь когда древние стены окончательно скрыла пелена внезапно хлынувшего дождя, меня отрезвило какое-то подобие разочарования.
Очнувшись, я с трудом оторвался от борта, за который свесился чуть ли не на треть. Вдали от древних стен уже ничто не сдерживало неистовства бури. Струи дождя, потоки града, хлопья снега -- все вперемешку снова начало лупить по воздушной лодке, словно очереди колесных стрелометов. И опять я из последних сил забился в рубку, обеими руками ухватился за подлокотники пилотского кресла, а ногами уперся в остов приборной доски.
Хоть я и успел задраить за собой гулко хлопающие створки, но все равно казалось, что и тут, внутри, дождь продолжает хлестать с прежней силой. Может быть, оттого, что жгуты воды с обеих сторон струились по стеклу иллюминаторов, сквозь которые я продолжал отрешенно всматриваться в грозовую мглу. Но больше сквозь мокрую темень не проглядывало ничего реального -- лишь призрачные клочья изорванных молниями туч. Вокруг неистовствовал демонский театр теней, где каждый актер норовил показать фигуру пострашнее, сводящую с ума уже одной своей хищной повадкой стервятника. Словно умертвия небес вернулись пировать на палубу флайбота…
Не думаю, что мне удалось заснуть под эту свистопляску. Скорее я попросту впал в оцепенение с полной утратой всех функций, кроме хватательных и держательных. Да и то обнаружилось сие, лишь когда я очнулся.
Внезапно оказалось, что за окнами рубки больше нет бешено несущегося сумрака в рваных прорехах зарниц, а на уши не давит ставший привычным рев бури. Тишина и свет -- мягкий, рассеянный, то ли утренний, то ли вечерний, особо не разберешь сквозь дымку, стелившуюся у границ уходящей непогоды.
С трудом отцепив себя от поручней и скамьи, я раздраил изрядно расшатанную дверцу -- отворившись, она повисла на нижней петле. Выбрался наружу и впервые во всей красе узрел последствия торнадо.
Впервые на моей памяти воздушный кораблик был столь чисто вымыт, а заодно практически ободран от краски с лаком, как раз для завершения ремонта. Я удивился, что при этом он не налит водой вровень с планширом, как гадальная чаша. Помнится, шпигатов по бортам не было, так что с высокой вероятностью герметик в щелях обшивки постигла судьба краски. Косвенно это подтвердилось скрипом палубного настила, изрядно гулявшего под ногами. Весь корпус точно так же поскуливал при каждом движении, а свернутый кожаный тент полураскрылся на стальных дугах и болтался на одной петле и половине скреп.
Лишенные крышек и опустошенные рундуки на юте довершали картину разорения. Хорошо хоть крышка бакового вроде держалась – может, в нем что-то и уцелело… Но снятые для починки части, инструменты и амулеты из ангара – короче, все, что не было штатно закреплено, -- исчезли подчистую. На борту вообще не осталось ничего лишнего, кроме разве что меня. Оно и понятно -- у остального не было не только рук и ног, чтобы вцепиться во что попало, но и желания любой ценой сохранить свою шкуру.
На мое счастье, ураган выбросил флайбот довольно низко -- ярдах в трехстах над каким-то склоном, полого поднимающимся к востоку. Спасибо и на том, что не хряснул со всей дури о землю, но мог бы опустить и пониже, чтобы имелся хоть какой-то шанс зацепиться за дерево приличной высоты, вроде вон той альтийской секвойи…
Проводив взглядом шансы на завершение полета, проплывающие в паре сотен ярдов подо мной, я лишь глубоко вздохнул. Оно только в армейском присловье на хвойный лес приятно прыгать, а на практике прыгай хоть на приветливо-бархатистую крону очередной секвойи, хоть на обычный горный кедр пониже ростом -- все одно разобьешься. Мягкость их с высоты обманчива, а высота все еще слишком велика. Собачий глаз -- не птичьи крылья, да и того в помине нет, одна кличка осталась…